В лондонском Блумзбери есть необычный парк – взрослым вход в него разрешен лишь в сопровождении ребенка. До 1935 года здесь находился Воспитательный дом, основанный человеком по имени Томас Корам.
Крестный отец лондонских сирот
Капитан дальнего плавания, создатель успешного судостроительного бизнеса в американских колониях, основатель колонии в Джорджии, где могли укрыться от преследований кредиторов должники, в 1720 году, уже на шестом десятке, он вышел в отставку и поселился на южном берегу Темзы, в лондонском районе Розерхит.
В начале XVIII века на улицах британской столицы ежегодно оказывалось около тысячи младенцев. Оставленные часто на куче мусора, они были частью столичного пейзажа, которую многие в силу привычки уже не замечали или не хотели замечать. Но они тронули сердце немолодого моряка, который подал прошение о предоставлении ему права основать учреждение с целью
предотвращения многочисленных смертей несчастных только что родившихся младенцев и искоренения бесчеловечного обычая подвергать новорожденных уличным опасностям».
Возможно, сыграл свою роль и тот факт, что Томас сам потерял мать, когда ему было всего три года.
Не имея ни связей, ни значительных средств, Томас Корам вынужден был ежедневно пешком наматывать мили по Лондону, собирая подписи сильных мира сего и знаменитостей того времени под петицией создании задуманного им воспитательного дома. Наконец, 16 лет спустя, 17 октября 1739 года высочайшее разрешение было получено.
Томас Корам вложил в свое детище изрядную долю собственных средств, однако, уже в 1741 году его фактически выгнали из приюта. Причиной тому стала, вероятно, публичная критика из его уст в адрес кое-кого из коллег попечителей воспитательного дома и персонала. Попав в неловкое положение, вызванное пересудами в обществе, и беспокоясь о том, какое влияние они окажут на работу приюта, члены правления сплотились против Корама — и он довольно быстро стал чужим в созданном им же заведении, однако продолжал навещать воспитанников приюта и даже стал крестным отцом 20 из них.
В 8 часов вечера 25 марта 1741 года все лампы и свечи во временном здании приюта на Хэттон-cтрит были потушены, чтобы несчастные матери, которые не могли позволить себе заботиться о собственном ребенке, могли незаметно проскользнуть через входные двери и так же незаметно оставить маленький, теплый, мирно сопящий во сне или плачущий навзрыд сверток. К полуночи план по приему детей был выполнен. Многие матери получили от ворот поворот, но 30 младенцев – 18 мальчиков и 12 девочек – получили шанс на лучшую жизнь.
Принятых на воспитание детей крестили и давали им новые имена. Первые двое были названы в честь отца-основателя благотворительного заведения и его жены Томаса и Юнис Корамов. Часто воспитанникам приюта давали имена великих людей вроде Уильяма Шекспира, Джеффри Чосера и Френсиса Дрейка.
Самых маленьких устраивали в приемные семьи или к нянькам, где они жили до достижения ими 5-летнего возраста; затем они возвращались жить и учиться в стены приюта, который покидали в возрасте 14 лет, девочки готовые к работе прислугой, а мальчики – к ремесленной стезе или военной службе.
На память о маме
Воспитательный дом Томаса Корама стал настолько популярным, что вскоре пришлось устраивать лотерею, ибо всех принять было невозможно. Матери вытаскивали шарики из мешка: белый — ребенка брали, черный — он возвращался домой вместе с матерью, красный –можно было подождать и попытать счастья еще раз в конце дня, если к тому времени в приюте еще оставались свободные места.
Когда ребенок поступал в приют, единственной просьбой к матери была снабдить его какой-нибудь меткой на случай, если однажды она решит за ним вернуться. Коллекция этих меток, среди которых монеты, брелоки, лотерейный билет, кусочки лент и даже стихотворения, хранится сейчас в Музее Воспитательного дома. Но очень часто у бедных женщин не было ничего, так что они отрезали кусочек от своего платья или от одежки младенца, как правило, сшитой из старой материнской одежды. Один фрагмент оставался у матери, а другой, точно такой же, прикреплялся к регистрационному билету, оформлявшемуся на каждого поступавшего в приют ребенка. Хранились они в запечатанных конвертах. Эта практика существовала вплоть до конца XVIII века, а в XIX веке эти памятки были найдены секретарем Воспитательного дома и оформлены в книги, которые сейчас хранятся в центральном лондонском архиве, за исключением одной, выставленной в музее воспитательного дома.
Среди них есть одна, очень необычная, для приемыша №16515, малыша по имени Чарльз. Его мать Сара Бендер сшила футляр для иголок из семи кусочков ткани в стиле пэчворк. На нем она красными нитками вышила сердечко, а над ним – первые буквы своего имени и имени сына. 11 февраля 1767 года, отдавая Чарльза в приют, она разрезала сердце пополам. В Воспитательном доме ребенок получил новое имя – Бенджамин Туирл. Спустя восемь лет 10 июня 1775 года, держа в руках заветную половинку вышитого сердца, Сара вернулась за своим сыном. Бенджамину/Чарльзу повезло: он был одним из всего 152 из 16.282 принятых на воспитание в приют между 1741 и 1760 годом детей, которые снова обрели своих матерей. Из-за болезней и недостаточного питания более двух третей приютских детей умерли, не дождавшись возвращения своих мам.
Хогарт, Гендель и прочие покровители сирот
Воспитательный дом Томаса Корама стал выдающимся явлением не только в мире благотворительности, но и в светской жизни столицы. Пожертвования сыпались, как из рога изобилия, однако, не все из них были в форме денег. Так живописец Уильям Хогарт, посвятивший воспитательному дому более 25 лет своей жизни, бывший одним из попечителей с самого его основания, создавший герб приюта и униформу воспитанников, внес кроме этого и значительный вклад в художественную коллекцию приюта. Даря последнему свои полотна, он побуждал к тому же своих современников Томаса Гейнсборо, Джошуа Рейнольдса, Томаса Хадсона и др., что в итоге вылилось в создание первой в Англии публичной картинной галереи.
Впрочем, имел он и свой корыстный интерес в этой благотворительности. Еще до начала сотрудничества с приютом Хогарт подарил две фрески больнице Святого Варфоломея в Лондоне, что повлекло за собой уже платные заказы на портреты знаменитых врачей. Пользовавшийся большой популярностью у охваченной филантропистскими настроениями общественности приют он рассматривал как отличную возможность прорекламировать себя в эпоху, когда не то что Интернета, публичных художественных галерей не было.
Вообще, Уильям Хогарт был сообразительный малый. Его «Поход в Финчли» появился в коллекции Воспитательного дома благодаря лотерее. Подписанты на авторский эстамп с картины могли приобрести билет за 3 шиллинга и поучаствовать в розыгрыше оригинала. Непроданные билеты вместе с выигрышным Хогарт отдал приюту.
В 1749 году в приюте состоялся первый благотворительный концерт, идея которого принадлежала Георгу Фридриху Генделю. Тогда был впервые исполнен написанный великим композитором гимн Воспитательного дома, концовкой которого стала «Аллилуйя» из генделевской«Мессии» — на тот момент лондонской аудитории фактически незнакомая, так как со времени первого исполнения в Дублине в 1742 году больше практически не исполнялась. Концерт имел такой успех – в том числе и финансовый, — что в следующем году «Мессию» исполняли уже дважды с перерывом в две недели – так велико было число желающих ее послушать, а для выдворения пытавшихся пролезть без билета пришлось вызывать стражей порядка.
Разумеется, Генделя выдвинули в попечители приюта. Правда, в первый раз он отказался, сказав, что предпочитает служить детям «по-своему». Он подарил орган для приютской часовни, и она стала идеальным местом для исполнения «Мессии»: многие считали, что подобного рода произведение негоже исполнять в рамках концерта, другое дело – если оно звучит в стенах часовни и собирает пожертвования на благое дело. Ежегодные «мессианские» концерты со смертью композитора в 1759 году не прекратились. Последний состоялся в 1777 году; за почти 30 лет генделевские благотворительные концерты заработали для приюта почти 7.000 фунтов (около полумиллиона с учетом инфляции).
Послесловие
Лондон рос, и в 1926 году было принято решение о переезде приюта. Здание в Блумзбери было снесено (несколько комнат были воссозданы в стенах созданного гораздо позже Музея). Новое здание, почти точная копия старого, было построено в Беркхэмстеде в графстве Хартфордшир. Воспитательный дом продолжал работу до 1954 года, когда лишившихся родителей детей стали вместо приютов оформлять в приемные семьи. За 215 лет своего существования через приют Томаса Корама прошло 27.000 детей.
Добавить комментарий