Летающая герцогиня

Герцогиня торопилась. До заветных 200 часов ей осталось налетать всего 56 минут. Ее «мотылек» ждал хозяйку на летном поле близ роскошной резиденции герцогов Бедфордских в Вуберн Эбби. Несколько минут спустя биплан оторвался от земли и начал набирать высоту. Он становился все меньше и меньше, пока, наконец, не исчез совсем. На дворе стояло 22 марта 1937 года. Этот полет стал для Мэри Рассел последним…

«Неисповедимы пути господни», — наверное, не раз подумал простой гемпширский священник Уолтер Трайб, размышляя о судьбе своей дочери Мэри. Ее детство прошло в английской провинции на попечении у тетушки: отец, получив назначение архидьяконом в Лахоре, почел за лучшее не подвергать жизнь и здоровье девочки ненужным рискам. Его опасения оправдались, когда 16-летняя Мэри, оставив школу, приехала жить к родителям в Индию и заболела брюшным тифом.

Впрочем, жизнь в экзотической стране имела и свои прелести. Священнический долг Уолтера Трайба требовал постоянных разъездов, в которых дочь была его неизменной спутницей. После чопорной викторианской Англии Индия была настоящим глотком свободы. Мэри играла в теннис и крикет, любила охоту — и была отличным стрелком, — а когда никто не видел, по-мужски каталась верхом.

Вместе с тем не манкировала она и светскими приемами, на одном из которых и повстречала адъютанта вице-короля Индии лорда Гербранда Рассела. К великому огорчению родителей молодого человека, герцога и герцогини Бедфордских, известных в семейном кругу как «айсберги», это знакомство вскоре переросло в любовь, а 31 января 1888 года состоялась свадьба.

После полукругосветного свадебного путешествия молодожены вернулись на родину, где у них вскоре родился первый и единственный сын, названный Гастингсом. Это практически библейская история: роды у Мэри начались буквально в чистом поле. Укрывшись с мужем в заброшенном пастушьем домике, без врачей и акушерок, лишь в присутствии пары спешно призванных на помощь шотландских фермеров, она произвела на свет будущего двенадцатого герцога Бедфордского. Стоит ли удивляться, что подобный опыт отбил у нее всякую охоту к деторождению.

Воспитание сына тоже никогда не вызывало у нее особого интереса. Кроме того, муж Мэри и ее свекр приложили все усилия к тому, чтобы мальчик ни в коем случае не вырос маменькиным сынком. Правда, воспитать из сына бравого офицера по своему образу и подобию отцу не удалось — Гастингс вырос убежденным пацифистом.

В 1891 году скончался свекр нашей героини, а пару лет спустя и его старший сын, после чего герцогский титул вместе с фамильной резиденцией Расселов в Вуберн Эбби перешел к ее мужу.

Военный до мозга костей, Гербранд правил своим герцогством с армейской строгостью и дотошностью. Горничные должны были иметь рост как минимум 5 футов 10 дюймов (около 177.5 см). Пиво никогда не подавалось к столу, а использовалось исключительно для натирания дубовых полов, а любой, включая саму герцогиню, кто хотел покинуть пределы Вуберна на автомобиле, должен был сначала получить собственноручно подписанное Гастингсом разрешение.

Мэри в этом маленьком частном генштабе места не нашлось. Лишенная возможности реализовать себя как мать и хозяйка, она нашла отдушину за пределами семейного гнездышка.

Вчерашняя золушка, став принцессой, осталась верна себе и своим излюбленным простым радостям жизни. Она обожала природу и проводила много времени в горах и на своей яхте, добравшись однажды аж до Исландии.

Никогда не делая ничего вполсилы, герцогиня стала отменным фотографом и прекрасным художником, лучшей женщиной-стрелком в Англии (да и мужчин, которые могли равняться с ней в меткости, можно было по пальцам пересчитать) и заядлым рыболовом, орнитологом мирового уровня, умелым механиком и радиолюбителем (подумать только, сама собирала радиоприемники!).

Притчей во языцех стал и ее дар находить общий язык с животными. Один из обитателей зоопарка в Вуберне — лебедь по кличке Сабина — отличался исключительно склочным нравом. Мириться с этим герцогиня не собиралась. Лебедю было сделано строгое внушение — и вскоре Сабина ходила за хозяйкой по пятам, позволяла ей брать себя на руки и выпрашивала поцелуи. Когда ей нашли пару, бедному супругу выпала незавидная участь второго номера — Сабина его терпела, но сердце ее было навеки отдано герцогине.

Еще в юные годы Мэри заинтересовалась медициной. В ее школе под патронажем Красного Креста проводились уроки сестринского дела, но брали туда не всех, и Мэри оставалось лишь тайком подслушивать под классной дверью. В глазах общественного мнения медицина вплоть до Первой мировой оставалась делом, заниматься которым леди не пристало.

Однако в своей маленькой бедфордширской империи герцогиня могла делать все, что ей заблагорассудится. И перво-наперво она открыла больницу в ближайшей к семейной резиденции деревне. Пять лет спустя госпиталь из обычного дома переехал в специально построенное по проекту Мэри здание; он и до сих пор там.

С началом Первой мировой вубернская больница начала принимать раненых. Кроме того, в поместье герцогов Бедфордских был создан второй госпиталь — ради него пожертвовали конным манежем и теннисным кортом. Обоими командовала Мэри Рассел, в то время как ее супруг невозмутимо оплачивал все расходы, считая это своим гражданским долгом.

Едва ли не в одночасье лазарет в Вуберн Эбби приобрел репутацию образцово-показательного. Не удовлетворяясь, однако, ролью заведующей, герцогиня исполнила, наконец, свою давнюю мечту и стала медицинской и операционной сестрой — разумеется, первоклассной. И никаких скидок на высокий титул: она вставала на заре вместе с другими сестрами, мыла полы и готовила операционные для хирургов. (Ближе к концу войны она ассистировала при операциях.)

Нанятый ей для руководства госпиталем хирург Бридон Гленденнинг, заметив интерес Мэри к рентгенологии, посоветовал ей пойти поучиться. Итогом стало появление в Вуберн Эбби рентгенологического отделения под командованием герцогини, занимавшейся всем — от проведения исследований до проявки снимков.

Среди всех этих забот наша героиня не забывала и об окружающих ее людях. Она открыла двери своего дома для работавших в госпитале медсестер и окружила их максимальной заботой; для пациентов по ее распоряжению был оборудован кинозал, приглашались артисты, устраивались концерты, ставились пьесы.

По окончании войны герцогиня обратилась к Армейскому совету с просьбой разрешить ее госпиталю продолжить работу. Прошение было удовлетворено, и вубернский лазарет стал одним из 12 ортопедических госпиталей, где проходили лечение раненые.

Мэри был уже 61 год, когда она совершила свое первое воздушное путешествие — и неожиданное открытие, что пребывание на борту самолета избавляло ее от постоянного шума в ушах. Вскоре герцогиня уже летала по делам на самолете. Кстати, тогда это был очень модный среди английской аристократии способ передвижения.

Ее первый профессиональный пилот капитан Барнард был настоящим, как сейчас сказали бы, экстремалом: он не только искал опасностей, но и создавал их сам на ровном месте — оказаться с пустым баком там, где даже аварийную посадку совершить невозможно, или подстрекать герцогиню делать фотографии, высунувшись в открытую дверь, пока самолет засасывало в торнадо, было для него в порядке вещей. Впрочем, Мэри целиком и полностью разделяла его любовь к риску. И к мировым рекордам. Вместе они побили достижения своих предшественников, совершив перелет протяженностью 10 тысяч миль из Англии в Карачи (Индия) и обратно за 8 дней и в Кейптаун за 10 дней (100 часов полета).

К 22 марта 1937 года герцогиня Бедфордская имела 199 часов и 4 минуты одиночного налета. До заветных 200 часов ей оставалось всего 56 минут. Герцогиня торопилась: ей надо было успеть до того, как истечет срок действия ее летного удостоверения; Мэри боялась, что продлить его не удастся — ей был уже 71 год, зрение становилось все хуже, а проблемы со слухом, начавшиеся после перенесенного в юности брюшного тифа, обернулись к этому времени уже полной глухотой.

Когда спустя полтора часа после вылета она не вернулась, ее муж забил тревогу. На ноги была поднята полиция всего Бердфоршира и окрестностей. Около сотни самолетов королевских ВВС в небе и две тысячи поисковиков на земле искали пропавшую герцогиню и ее «мотылька». Все напрасно. Судя по всему, из-за начавшейся вскоре после взлета снежной бури Мэри сбилась с курса и потерпела крушение над Северным морем. Стойки ее биплана несколько недель спустя прибило к берегу в районе Ярмута. Тело герцогини Бедфордской найдено так и не было.

P.S. При всей формальности и холодности отношений между супругами, Мэри была последним человеком в жизни герцога, с которым он поддерживал более-менее человеческую связь. После ее гибели он потерял всякий интерес к жизни. Его последние годы были поистине мучительны: он практически полностью ослеп и мог передвигаться по собственному дому лишь в сопровождении слуги или сиделки; ночью же комнаты были залиты светом огромных софитов, чтобы герцог мог ориентироваться по разнице между светом и тенью. Единственным его сожалением была лишь невозможность прибегнуть к эвтаназии…