Нетривиальный гид по британской столице

Метка: Викторианский Лондон Страница 1 из 5

Генри Мейхью и голоса викторианского Лондона

Чтобы представить себе викторианский Лондон, надо обладать недюжинным воображением. И если с визуальной составляющей могут помочь сохранившиеся фото- и литографии, рисунки и картины, то саундтрэк канул в Лету вместе с эпохой. И сожалеть об этом могут разве что историки, потому как какофония крупнейшего мегаполиса в мире была тяжелым испытанием для ушей. Цокот лошадиных подков по булыжным мостовым, дикие вопли гонимого на забой скота, выступления уличных артистов разной степени одаренности и лейтмотивом — крики уличных торговцев.

Торговец птичьими гнездами

Для последних крепкая глотка в условиях жесточайшей конкуренции была не просто преимуществом, а насущной необходимостью. Томас Карлейль спасался от этой напасти в специально устроенном звуконепроницаемом кабинете. Огастес Мейхью такую роскошь себе позволить не мог — и в 1872 году предстал перед судом за нападение на коробейницу. (И его трудно осуждать: когда ежедневно в ваши двери стучатся десятки бродячих коммерсантов и при этом орут благим матом, надо быть Марком Аврелием, чтобы не сорваться.)

А двумя десятилетиями раньше Огастес помогал своему брату Генри Мейхью опрашивать героев столичных улиц. Опубликованные под общим названием «Лондонские труженики и бедняки» (London Labour and the London Poor), эти интервью не просто стали одним из самых амбициозных исследований в только-только получившей статус официальной науки социологии, но и дали право высказать свою горькую правду тем, от кого прежде слышали лишь названия продаваемых ими товаров.

Cabmen’s Shelters, или Последствия одного заурядного происшествия

1875 год. Лондон. На дворе морозный, вьюжный январский вечер. Капитан Дж. К. Армстронг с удовольствием провел бы его в домашнем тепле и уюте, но обязанности редактора «Глобуса» вынуждают его отправиться на Флит-стрит.

Однако посланный за кэбом слуга обнаружил, что возницы укрылись от непогоды в ближайшем к стоянке пабе и напились до полной неспособности исполнять свои профессиональные обязанности.

Это вполне заурядное происшествие положило начало целому социокультурному институту.

Изамбард Кингдом Брюнель: полет метеора

Весной 1843 года внимание изрядной части английского общества было приковано к курьезному происшествию не ахти какой важности. Некий гражданин решил развлечь детвору трюком с монетой, исчезавшей сначала у фокусника во рту, а затем чудесным образом появлявшейся снова в ухе. Однако в этот раз монета очутилась в правом легком незадачливого факира. Ни похлопывания по спине, ни трахеотомия не помогли вернуть проглоченный артефакт. Промучавшись несколько недель, бедняга сконструировал — герой этой трагикомической истории был инженером, — специальный стол на шарнирах, позволивший путем переворачивания вниз головой привязанного к ней изобретателя вытрясти из него чужеродный предмет. Вся эта история в ежедневном режиме освещалась прессой, поэтому когда историк Томас Бабингтон Маколей, прочитав радостную новость, помчался по улице с криками «Вышла! Вышла!», каждый прекрасно понимал о чем и о ком речь.

На улицах Лондона… Часть 3

Общественный туалет викторианской эпохи в Лондонском Сити (Star Yard)
(C) Анастасия Сахарова

Из грязи — в князи

Проблема утилизации отходов, особенно в местах массового скопления homo sapiens, при всей ее злободневности — отнюдь не порождение эпохи сверхпотребления, и, возможно, нам есть чему поучиться у тех, кто жил и мусорил на земле за двести лет до нас.

Mudlarks

Викторианская эпоха с ее предпринимательским азартом отличалась умением извлекать прибыль даже из собачьих экскрементов. Они использовались в кожевенном производстве в процессе очистки шкур от остатков шерсти и жира и служили источником существования для целой профессии собирателей этого добра, носивших название pure-finders. Cigar-end finders специализировались на сигарных окурках, а их речные коллеги mudlarks, например, зарабатывали себе на жизнь дарами Темзы, прочесывая обнажившиеся во время отлива берега в поисках свободно конвертируемого в фунты, шиллинги и пенсы мусора.

The Cutlers’ Hall Frieze

Терракотовый фриз на фасаде здания гильдии производителей и торговцев ножевыми изделиями в Лондонском Сити.

(C) Удивительный Лондон
(C) Удивительный Лондон
(C) Удивительный Лондон
(C) Удивительный Лондон
(C) Удивительный Лондон

Несбывшаяся мечта Джозефа Пакстона

Джозеф Пакстон не был ни архитектором, ни инженером. Он был талантливым и трудолюбивым садовником в поместье герцога Девонширского. Начав со строительства парников для привезенных из далеких стран экзотических растений, которые иначе в британском климате не выжили бы, он постепенно дорос до оранжерей и… павильона Всемирной выставки 1851 года.

Сэр Джозеф Пакстон (С) Mary Evans Picture Library

Исполинская теплица, с легкой руки юмористического журнала Punch нареченная Хрустальным дворцом, так полюбилась лондонцам, что по окончании выставки ее не сдали в утиль, а перевезли из Гайд-Парка в Сиденхем.

Однако не стоит думать, что этим сердце неутомимого Джозефа Пакстона и успокоилось. Грех было не использовать такую замечательную идею ради перманентного улучшения качества жизни в столице — и он придумал Великий Викторианский Путь.

Ваше дело — труба, Базалджет!

Сэр Джозеф Базалджет

Близ железнодорожного моста на подступах к вокзалу Чаринг Кросс стоит исполненный скромного достоинства мемориал. В стилизованном в античном духе алтаре — бюст мужчины с большими усами, а над ним — три слова на латыни: Flumini vincula posvit — «он заковал реку в цепи». Усатый джентльмен — не кто иной, как сэр Джозеф Базалджет, а его бронзовый портрет скульптор Джордж Саймондс поместил в круглую раму… сточной трубы. Это напоминание о грандиозном инженерном проекте викторианской эпохи, который до сих пор верой и правдой служит каждому без исключения лондонцу, даже если тот никогда о нем не слышал.

Несбывшаяся мечта о вечной жизни

Отправляясь в Египетский поход, Наполеон позаботился не только о боевой мощи предприятия, но и о его интеллектуальной силе в лице полутора сотен знатоков всех мастей — от инженеров и химиков до филологов и антикваров. Те потрудились на славу и совместными усилиями произвели на свет монументальное «Описание Египта». Публикация этого мегаопуса растянулась на целых 20 лет, так что к моменту выхода из печати последнего тома все сочинение уже успело порядком устареть, но прежде чем окончательно перейти в разряд малопригодных в практическом смысле книжных памятников успело внести свою лепту в зарождение нового модного поветрия.

Египтомания не обошла стороной и Англию, где нашла воплощение, главным образом, в архитектурном оформлении некрополей нового типа. Однако самый грандиозный проект в неоегипетском стиле так никогда и не воплотился в реальность.

Burlington Arcade

Лорд Джордж Кавендиш, владелец Берлингтон-хаус, на собственном опыте познал универсальность поговорки «богатые тоже плачут». Только представьте себе весь драматизм ситуации, в которой он оказался: ну да, живешь ты в роскошном особняке, если не сказать дворце, в приличном районе, а твой сад превратился в помойку, куда невоспитанные прохожие, внаглую игнорируя наличие ограждающей частную собственность стены, кидают устричные раковины (в начале XIX века устрицы были популярным и доступным фастфудом) и прочую дрянь. Русский олигарх в таком случае построил бы шестиметровый забор. Английский же аристократ превратил проулок между Пикадилли и своей резиденцией в один из первых торговых центров.

Страница 1 из 5

Работает на WordPress & Автор темы: Anders Norén