16 декабря 1942. В ночном небе над Кембриджем появляется самолет. На его борту — немецкий разведчик c заданием особой важности: ему поручено уничтожить завод по производству бомбардировщиков-истребителей «Москито». Первая часть операции проходит успешно. Однако после приземления шпион отправляется прямиком в местное отделение полиции, где выкладывает свои коварные планы прибывшим по такому случаю представителям Службы внешней разведки и переходит на сторону врага.
Рубрика: Жизнь Замечательных Лондонцев Страница 2 из 9
Большинство архитекторов, даже очень талантливых, вынуждены неоднократно доказать свою профпригодность сначала на небольших, а затем средней руки проектах, прежде чем им доверят нечто грандиозное. Как из любого правила, из этого тоже бывают исключения. Когда третьему графу Карлайлу понадобилась загородная резиденция, он предпочел профессионала новичку без специального образования и портфолио. И не прогадал: столетие спустя сам сэр Джон Соун назовет этого выдающегося самоучку Шекспиром в мире архитектуры.
Несмотря на все усилия авторов пособий на тему «Как добиться успеха», признание по-прежнему остается во многом делом случая и на практике часто оказывается не тем, о чем мечталось.
К 44-м годам Алан Александр Милн был вполне состоявшимся романистом, драматургом, поэтом и публицистом. Начав с редактирования студенческого журнала в Кембриджском университете, где он изучал математику, Милн вскоре стал внештатным автором, а затем и помощником редактора юмористического журнала «Панч».
Глядишь, с годами он дорос бы и до главреда и провел всю жизнь в эмпиреях столичных театров и джентльменских клубов, если бы не война. Пацифистские убеждения Милна были принесены в жертву его патриотизму — так он оказался на фронте, да не где-нибудь, а в пекле самого кровопролитного сражения в истории. (Тем же ветром призывной кампании в битву на Сомме занесло и Дж.Р.Р. Толкиена; Мертвые болота во «Властелине колец» — результат незабываемых впечатлений, полученных там автором.)
Когда министр финансов Уильям Гладстон поинтересовался у Майкла Фарадея насчет практической ценности электричества, тот честно признался: «Не знаю», и добавил:
Но вполне вероятно, вы скоро сможете обложить его налогом!» («There is every probability that you will soon be able to tax it!»)
В их переписке то и дело мелькает символ ôô. Это кодовое обозначение для прозвища «Глазки» (‘Eyes’), которое королева Елизавета дала Роберту Дадли (1532–88), своему ненаглядному фавориту.
Одна из самых известных историй любви XIX века похожа на сказку о спящей красавице: главная героиня живет, как во сне, в плену драконовских представлений о счастье отца-деспота, пока однажды в нее не влюбляется рыцарь без страха и упрека, который, преодолев все преграды на пути к сердцу милой, будит ее ото сна, тайком от домашнего тирана ведет под венец, а затем увозит в волшебную страну Италию, где они живут долго и счастливо. Однако в отличие от сказок, где хэппи-эндом все и заканчивается, в жизни всегда следует продолжение истории, и оно редко обходится без драмы, а то и трагедии.
Родив Генриху VIII долгожданного наследника, Джейн Сеймур скончалась 24 октября 1537 года.
Свободному от брачных уз монарху в очередной раз потребовалась невеста. С его репутацией Синей Бороды найти таковую было непросто.
Прослышав о молодой вдове Мари де Гиз, что она не только успешно произвела на свет мальчика, но и отличается высоким ростом, под стать ему самому, Генрих отправляет к ней посла. Однако сватовство обернулось полным фиаско: не лишенная чувства юмора и смелости Мари отказала королю Англии, сказав, что, может, она и крупная женщина, но шея у нее слишком короткая. (Через несколько месяцев она вышла замуж за короля Шотландии Якова V.)
Оправившись от поражения на матримониальном фронте, Генрих обращает свои взоры на Кристину Датскую, 16-летнюю вдову герцога Миланского и дочь бывшего короля Дании, Норвегии и Швеции Кристиана II и Изабеллы Австрийской, сестры самого императора Священной Римской империи Карла V. Данные разведки внушают оптимизм, и монарх-сластолюбец посылает в Брюссель своего придворного художника Ганса Гольбейна, на чьи плечи возложена миссия чрезвычайной важности — написать портрет потенциальной невесты.
Если верить Джону Маннингему, современнику героев истории, описанной им в своем дневнике, одна из поклонниц Мельпомены, увидев Ричарда Бёрбеджа в роли Ричарда III, впечатлилась настолько, что отправила ему за кулисы записку весьма недвусмысленного содержания. Однако любовное послание было перехвачено Уильямом Шекспиром, который и воспользовался подвернувшейся оказией, самодовольно молвив:
Вильгельм Завоеватель был раньше Ричарда Третьего».
Возможно, все это выдумка от начала до конца, но, как известно, в каждой шутке только доля шутки, а актерский магнетизм героя нашего сегодняшнего рассказа — исторический факт.
©UCL Galton Collection
Человечество обладает на удивление избирательной памятью. Фрэнсис Гальтон (1822-1911), видимо, навсегда останется основоположником евгеники — псевдонауки, на алтарь которой в ХХ веке были принесены миллионы человеческих жизней. Между тем, наследие ученого отличается исключительным многообразием, и многие его открытия и изобретения до сих пор верой и правдой служат людям, совершенно забывшим стоящего за ними британца.
В июле 1591 года матушка Природа дала знать Элизабет Трокмортон, что та в положении. Жизненные обстоятельства Бесс делали это положение крайне рискованным: отцом ребенка был ее любовник и фаворит королевы Елизаветы Уолтер Рэли, а сама она – фрейлиной государыни.
Собственно, уже одного факта их романа было достаточно, чтобы вызвать монарший гнев: юным аристократкам, удостоившимся чести служить при дворе, не полагалось самостоятельно устраивать свою личную жизнь — это была прерогатива королевы. В общем, рассчитывать на то, что Елизавета благословит их брак, не приходилось, и венчание состоялось тайно.
Элизабет успешно скрывала растущий живот до последнего. Когда же подошел срок рожать, она взяла отпуск «за свой счет» — фрейлинам разрешалось отлучаться на срок до двух недель без необходимости официально оформлять свое отсутствие — и 29 марта 1592 года произвела на свет мальчика. Младенца тут же препоручили заботам кормилицы, а его мать вернулась к исполнению своих служебных обязанностей.
Рано или поздно тайное должно было стать явным. И не то чтобы стареющая королева-девственница претендовала на роль возлюбленной во всех отношениях блистательного Рэли, однако, укол ревности почувствовала. А тот факт, что ее придворные устроили свое семейное счастье у нее за спиной, привел ее в ярость. Молодожены впали в немилость и загремели в Тауэр.