Штаб-квартира лондонских юристов

Вот уже почти 700 лет, как в Темпле обосновались юристы: примерно в 1338 году они сняли этот участок земли со всеми зданиями в аренду у рыцарей ордена госпитальеров. Это место — по сути, город в городе — прекрасно им подходило. Рыцарские ордена были богатыми, привилегированными и могущественными организациями с соответствующими их статусу штаб-квартирами. Как королевские дворцы и дома знати, лондонская резиденция госпитальеров стояла на берегу Темзы, главной водной магистрали города, а вдоль ее северной границы шла дорога, связывавшая Сити и Вестминстер.

Впрочем, им это роскошество досталось по наследству от «коллег» тамплиеров. Тамплиерами в Европе называли крестоносцев, основавших свой орден в 1119 году в Иерусалиме, на том месте, где когда-то стоял храм Соломона (по-французски temple значит «храм»). Эти рыцари-аскеты, дававшие обет бедности и целомудрия, носили белые одежды с красным крестом на плече и клялись не знать женских поцелуев, независимо от того, кто перед ними — мать, сестра, вдова, дева или иная представительница прекрасного пола. Со временем командорства ордена появились во всех христианских странах. Их лондонская резиденция занимала целый квартал.

Постепенно тамплиеры сделались настолько богатыми и могущественными, что им стали завидовать и монархи. В итоге сокровища тамплиеров очутились в королевской казне, сам орден запретили, а их владения на берегу Темзы перешли в собственность английского ордена рыцарей госпитальеров.

Когда тот при Генрихе VIII прекратил свое существование, Темпл перешел во владения короны. Юристы, которым надоело платить арендную плату, настойчиво пытались убедить сменявших друг друга на престоле монархов продать им «жилплощадь». Наконец, Яков I сдался, но так неохотно, что, опасаясь, как бы он не передумал, адвокаты закопали фригольд (т.е. бумагу, подтвердающую их безусловное право на собственность) под алтарем построенной еще тамплиерами в 12-м столетии по образцу церкви Гроба Господня Темпл-черч, где он и пролежал до начала XX века.

Поселившись во владениях рыцарей-госпитальеров, профессора классического права основали две корпорации — Внутренний Темпл, полностью находившийся в границах лондонского Сити, и Средний Темпл, владения которого делились пополам границей между Сити и Холборном.

Будучи соседями, коллегами и действуя вот уже много веков заодно, они все-таки были и остаются независимы друг от друга; у них и эмблемы разные. Украшая здания корпораций, они позволяют также легко определить, кому оно принадлежит:  Внутренний Темпл символизирует крылатый конь, а Средний — агнец с флагом. Крылатый Пегас стал эмблемой Внутреннего Темпла самое позднее в XVI веке, вероятно, в память о лорде Роберте Дадли, шталмейстере Елизаветы I, который принимал участие в рождественском пире 1561 года в Темпле в качестве лидера вымышленного ордена Пегаса, члены которого на своих одеждах носили изображение крылатой лошадки.

Интересно, что хотя Темпл частично находится в границах Сити, это единственный его квартал, на который не распространяется власть лорда-мэра, поскольку юристы до сих пор не признают его юрисдикции. Большой скандал случился в 1668 году. Тогдашний лорд-мэр сэр Уильям Тернер получил приглашениев Темпл на обед, но был предупрежден о недопустимости официального появления. Однако лорд-мэр предпочел не внимать мудрости старинной поговорки «со своим уставом в чужой монастырь не ходят». Прибыв к воротам Темпла с мечом и жезлоносцами, он был встречен толпой барристеров и студентов, скрывавших под мантиями рапиры. Отказавшись опустить меч, Тернер спровоцировал потасовку, которая закончилась тем, что ему пришлось искать укрытие в доме поблизости.

В Уайтхолл были посланы гонцы сообщить Карлу II, что в городе грозит вспыхнуть мятеж. Вместо того чтобы послать войска для его подавления, король послал лорд-мэра домой. Впрочем, оскорбление не было забыто или прощено, и, когда в Темпле случился пожар, руководство Сити отказалось прийти юристам на помощь. Говорят, что последние тогда ринулись в свои подвалы и нашли достаточно вина и пива, чтобы самостоятельно потушить огонь.

В 1217 году духовенству было запрещено участвовать в гражданских судах, а в 1254-м и преподавать общее право. Таким образом, были созданы условия для появления светской профессии, отделенной от церкви и от во многом связанных с ней университетов.

В отличие от последних в иннах изучалось английское, а не римское право, а учебники и книги писались главным образом на французском, нежели на латыни. Внутренний и Средний Темпл – две из четырех корпораций лондонских адвокатов-барристеров (другие две Lincoln’s Inn и  Gray’s Inn), которые с примерно 1425 года известны как inns of court , т.е. судебные инны. Они были устроены по тому же принципу, что и колледжи при Оксфордском и Кембриджском университетах: т.е.  предлагали профессорам и их студентам стол, кров, помещения для занятий, библиотечные ресурсы и проч.

Следует упомянуть еще и т.н. «канцлерских иннах» (Inns of Chancery), бывших своего рода подготовительными курсами при «судебных иннах». С момента своего возникновения они были резиденциями служащих суда лорда-канцлера, готовивших судебные приказы для королевских судов; в этом им помогали ученики-подмастерья, получавшие таким образом начальную юридическую подготовку. Таким образом, «канцлерские инны» действовали как школы права и готовили стряпчих, поверенных и конторских служащих, от которых не требовалось досконального знания общего права.

В конце концов,над каждым из них взял шефство один из четырех судебных иннов, т.е. стал заведовать его делами, назначать тамошних лекторов, а со временем, выкупив землю и здания, сдавать их в аренду бывшему владельцу. Постепенно утрачивая роль образовательных заведений, канцлерские инны постепенно превратились в своего рода клубы, а к началу XX века и вовсе канули в лету.

Интересно, что до конца XVI века представительством в суде могли заниматься в том числе и простые поверенные. С 17-го же столетия это право осталось только у барристеров; оно было своего рода знаком качества юридического образования, которое давали судебные инны – путь от студенческой скамьи до заветного барьера занимал как минимум семь лет.

Существуют три категории членства: студенты (когда-то называвшиеся inner barristers), барристеры (они же utter или outer barristers) и бенчеры, т.е. старшины иннов, выбираемые из достигших высоких профессиональных высот юристов (есть, разумеется, в их рядах и не-юристы, а просто заслуженные деятели других профессий, равно как и особы королевских кровей). Термин «барристер» происходит от английского слова bar — «барьер», который в залах судебных заседаний отделяет судей от прочей публики.

Преподавание велось главным образом посредством учебных судебных процессов: правовые коллизии решались в особых студенческих залах судебных заседаний под строгим надзором бенчеров,  — эта методика, кстати, используется и по сей день. Студенты сидели и слушали прения внутри барьера. Приобретя необходимую квалификацию и сдав экзамен, они получали право выступать за барьером, т.е. допускались к адвокатской практике.

К началу XVII века четыре судебных инна были известны как третий университет Англии, весьма популярный в среде аристократов и дворянства благодаря качеству даваемого здесь образования и возможности установить полезные связи. На юридическом поприще пробовали свои силы несколько знаменитых английских романистов – Чарльз Диккенс, Генри Филдинг, Уильям Теккерей. А Lincoln’s Inn, в свою очередь, может похвастаться изрядным числом вышедших из его стен премьер-министров и даже святым – сэром Томасом Мором.

По разным причинам со временем эта система обучения пришла в упадок. С одной стороны, печатный станок сделал книги гораздо более доступными, и студенты стали во многом полагаться на них, пренебрегая лекциями и учебными судебными заседаниями. Окончательный развал произошел во время гражданской войны XVII века. В 1677 году лекции прекратились, а плата за обучение осталась. Считалось, что, заплатив за учебу, студент выполнил перед alma mater свои обязательства. Поскольку больше не было лекторов, которые могли бы порекомендовать того или иного студента к соисканию звания барристера, в XVIII веке четыре инна решили вместо этого ограничиться требованием провести в стенах учебного заведения определенное число семестров. Позднее дошло до того, что к учебе в течение целого семестра приравняли три обеда в здании корпорации, к которой принадлежал студент. Экзамены у барьера были возвращены только в 1852 году и только еще 20 лет спустя стали обязательными, но и тогда сдать их можно было после всего нескольких недель не особо усердных занятий.

Средоточием жизни инна был, конечно, парадный зал, или холл.  В холле Внутреннего Темпла, сохранившемся до наших дней в практически неизменном виде, бывали многие знаменитости. Например, частым гостем был сэр Фрэнсис Дрейк. Здесь находится знаменитый «стол Дрейка», вырезанный из палубного дерева «Золотой лани»; за ним новоиспеченные барристеры вносят свои имена на скрижали инна. В этом зале каждый год во время Великого поста и осенью читают лекции приглашенные ридеры. Их гербы, самый старый из которых относится к 1597 году, украшают стены холла. Если у лектора не было своего герба, то он специально его заказывал.

Высокий стол из древесины виндзорского дуба, за которым по-прежнему трапезничают бенчеры, служит напоминанием о королеве Елизавете I – она здесь не раз обедала, а стол, говорят, ее подарок. В ее же присутствии в 1602 году в этих стенах состоялась премьера шекспировской «Двенадцатой ночи», причем возможно, среди актеров был сам автор.

С незапамятных времен модные развлечения интересовали некоторых студентов инна гораздо больше, чем учеба. Так, они продолжали средневековую традицию своеобразного праздника непослушания под председательством принца Беспорядка (во Внутреннем Темпле его звали принцем Любви), заканчивавшегося на Сретение. А как-то раз несколько юных членов инна засели без разрешения в Холле праздновать Рождество — и провели там несколько недель! Знамениты были их вечеринки с обильным угощением, танцами, масками и музыкой.  Достопочтенные бенчеры тщетно пытались повлиять на то, как их подопечные одевались, например, или какой длины отращивали бороды, или какие мечи носили. Уже в XVIII веке американские родители, отправлявшие своих сыновей получать образование в судебные инны в Лондоне, жаловались, что те, вместо того чтобы корпеть над учебниками, поддавшись тлетворному влиянию, предаваются разгульному образу жизни.

Сегодня в Темпле мало что напоминает о рыцарях-крестоносцах, не считая титула настоятеля Темпл-черч (или магистра храма), когда-то принадлежавшего командору ордена тамплиеров. Это самый главный человек в пределах Темпла. В прошлом магистры храма считали себя ровней, а то и выше самого лорд-мэра и очень серьезно относились к своим обязанностям. Одной из них был контроль за моральным обликом младших членов инна. Как-то раз в XIX веке – а это была известная своими пуританскими нравами эпоха правления королевы Виктории, — тогдашний настоятель Темпл-черч решил, что слишком много студентов приводят в инн женщин.  (К слову, до 1919 года девушек на учебу в судебные инны не принимали, да и до сих пор представительницы прекрасного пола остаются здесь в меньшинстве.). Так вот задумал магистр положить конец этому безобразию и издал директиву, гласившую, что все женщины, приходящие в Темпл, впредь должны оставлять свое имя в книге посещений вместе с именем того, к кому они наведывались. Каков же был его ужас, когда, заглянув в этот журнал несколько дней спустя, он обнаружил там сотни женских имен, а рядом с ними – свое собственное.

Сегодня судебные инны– не единственное место, где можно получить юридическое образование, но они по-прежнему единственные, кто предоставляет практикующим адвокатам после соответствующих испытаний право выступать в судах высшей инстанции, а также в случае серьезных нарушений лишает своих членов права на профессиональную деятельность.

Адвокатов, как и журналистов, мягко говоря, не любят; главным образом, наверное, за то, что они так много получают за свой не самый тяжелый труд. На мой взгляд, так они еще и жутко скучны, а часто и исключительно циничны. Впрочем, давайте не будем судить их строго, а лучше вспомним вслед за эссеистом и поэтом Чарльзом Лэмом, чьи слова высечены на фонтане в саду Внутреннего Темпла, где он провел свое детство, что

адвокаты тоже когда-то были детьми».