Когда в 1816 году двери особняка на Колдбат-сквер в Клеркенвелле впервые за несколько десятков лет распахнулись для всех желающих, взорам любопытствующих, коих собралось немало, представилось уникальное в своем роде зрелище – этакая капсула времени, где, словно муха в куске окаменевшей смолы, сохранился кусочек давно ушедшей эпохи.
Прекрасная затворница
Этот дом некогда принадлежал довольно успешному коммерсанту мистеру Льюсону. В уже весьма преклонном возрасте бизнесмен – вот уж воистину седина в бороду, бес в ребро – решил связать себя узами брака и женился на юной Джейн Воган.
Испытать на себе все «прелести» классического кризиса 7 лет брака супругам не пришлось: пожилой муж скончался, оставив 26-летнюю Джейн вдовой с весьма неплохим состоянием и малолетней дочерью на руках. Другая на ее месте вышла бы замуж повторно – слава богу, в поклонниках у молодой вдовушки недостатка не было, — но Джейн пошла другим путем.
На следующие 90 лет своей жизни леди Льюсон затворилась в доме своего покойного супруга, точнее – в одной из его многочисленных комнат. В остальных же по ее настоянию каждый день слуги стелили свежие постели, хотя в них никто никогда не спал.
Последние три десятка лет своего земного существования она и вовсе обходилась без прислуги за исключением одной пожилой горничной, которую сменила ее внучка, а затем – старичок вроде теперешних «мужей на час»: он ходил по домам, предлагая свои услуги в виде выполнения мелких поручений, чистки обуви и тому подобного. Миссис Льюсон взяла его в дом на постоянную работу в качестве ее управляющего, дворецкого, повара и горничной, и, не считая двух старых диванных собачек и кошки, он один составлял компанию старушке.
А не странен кто ж?
Леди Льюсон была одним из самых колоритных персонажей Лондона XVIII века и, возможно, послужила прототипом эксцентричной старой девы Мисс Хэвишем в романе Чарльза Диккенса «Большие надежды». После смерти мужа Джейн стала чрезвычайно суеверной. Она всегда пила чай из одной и той же чашки. Запрещала мыть окна, опасаясь, что, если стекло разобьется, служанка поранится. В итоге окна в ее доме заросли грязью и паутиной настолько, что уже не пропускали солнечного света.
Единственным местом, которое удостаивалось внимания и заботы леди Льюсон, был небольшой садик за ее домом. Он всегда содержался в порядке, и здесь, когда позволяла погода, вдова наслаждалась свежим воздухом, а иногда читала, что было одним из ее любимых занятий. А то беседовала о прошлом с немногими оставшимися в живых знакомыми, чьи визиты она одобряла.
Одевалась миссис Льюсон почему-то по моде конца XVII века – все эти оборки, манжеты и фижмы, которые носили еще до ее появления на свет; шелковое платье с длинным шлейфом, изрядной длины и туго затянутый корсет, высокие каблуки, плащ из черного шелка, украшенный по краям кружевом, большая плоская соломенная шляпа и трость с золотым набалдашником составляли ее повседневный костюм. На голове она носила внушительное сооружение из напудренных волос, накрученных на каркас из конского волоса – нечто в духе Марии Антуанетты. Украшалось оно чепцом, завязывавшимся под подбородком, а три-четыре локона спускались на шею.
Долгожительница
Вдова Льюсон смертельно боялась простудиться, поэтому слугам было запрещено совершать какие бы то ни было перестановки в ее доме, дабы не нарушить хрупкий баланс его микроклимата, который обеспечивал здоровое самочувствие хозяйки.
Из страха заболеть она отказывалась мыться. Вместо этого она натирала кожу лица и шеи свиным жиром и наносила густой слой розовой пудры сверху. И при всей очевидной нелепости такого подхода к вопросу леди Льюсон, однако, дожила до 116 лет и умерла, как говорят, лишь потому, что умер ее сосед: старушка была так шокирована этой смертью, что буквально убедила себя в том, что и ее дни сочтены.
За всю свою долгую жизнь она ни разу не болела, не потеряла ни одного зуба и даже не знала мучений зубной боли, а в почтенном возрасте 87 лет у нее даже прорезались два новых зуба. Поистине выдающаяся женщина была!
Добавить комментарий