То, что Британия благополучно и с достоинством прошла через испытание Второй мировой войной и Блицем, — во многом заслуга тогдашнего премьер-министра страны и, согласно опросу 2002 года, величайшего британца в истории Уинстона Черчилля. Однако сам он признавал, что это было бы невозможно, не будь с ним рядом его жены Клементины. Более того, без нее Черчилль мог вообще так никогда и не стать премьером.
Клементина Хозье родилась 1 апреля 1885 года в лондонском Мэйфере. Приличная на первый взгляд семья была, однако, раздираема непримиримыми противоречиями: леди Бланш выдали замуж в угоду холодному расчету за человека, который был ей близок лишь по социальному положению и к тому же не горел желанием иметь наследников, так что недостаток любви к себе и детям ей пришлось восполнять за пределами семейного гнезда. Делала она это с большим энтузиазмом — ее хватало порой на десяток любовников сразу (впрочем, послужной список матери Уинстона Черчилля, говорят, насчитывал две сотни кавалеров). Несчастливый брак вскоре распался. С подмоченной репутацией и весьма ограниченными средствами леди Бланш с дочерью вынуждены были переезжать с места на место, живя то в Британии, то во Франции. Клементина сама шила себе одежду — даром, что внучка шотландского графа. Рекомендованное ее учителями поступление в университет было недостижимой мечтой по причине все того же безденежья.
С Уинстоном они познакомились в 1904 году на балу. Клементине было 19, и она была исключительна хороша собой. Настолько, что 28-летний Уинстон, к тому времени уже вполне себе тертый калач с депутатскими корочками, совершенно растерялся и не осмелился даже пригласить ее на танец.
Но чему быть — того не миновать: четыре года спустя судьба свела уже не раз побывавшую на пороге замужества Клементину и Уинстона снова. Начавшийся между ними роман всего через месяц обернулся предложением руки и сердца, которое будущий премьер-министр сделал в греческом павильоне парка Бленхеймского дворца, родового поместья Спенсеров в Оксфордшире. Высшее общество восприняло известие об этой помолвке, мягко говоря, с большим скепсисом.
Свадьба состоялась в том же году. Леди Бланш присутствовала там в сопровождении лорда Редесдейла, мужа своей сестры и дедушки скандально знаменитых сестер Митфорд. То, что он выступал одновременно в роли дяди и отца невесты (некоторые, впрочем, считали последним капитана Миддлтона), никого из присутствующих, кажется, не смущало.
Семейная жизнь с Уинстоном, однако, никогда не была легкой. Он был весьма импульсивен, эгоистичен и требователен. Особенно тяжело Клементине пришлось в 1930-е годы, когда ее муж стал объектом презрения и насмешек за свои неортодоксальные взгляды на британскую политику в Индии, отречение Эдуарда VIII и отношения с нацистской Германией. Ее не раз посещали мысли о разводе, а однажды она даже влюбилась в другого — правда, ненадолго и чисто платонически.
Нередко случавшиеся между супругами ссоры носили эпический характер, а о сверкавших гневом глазах миссис Черчилль и белых перчатках, надевавшихся ею в таких случаях, на Даунинг-стрит и в окружении Черчиллей ходили легенды. Однако даже в разгар очередной семейной драмы взаимная и глубокая любовь супругов мало у кого вызывала сомнения. Первым искать примирения с «той, кого надо слушаться» (She-whose-commands-must-be-obeyed) нередко бросался Уинстон, считавший что все их конфликты должны быть исчерпаны до захода солнца.
Одной из немногих битв, проигранных Клементиной, был Чартуэлл, купленный Уинстоном втихаря и едва не разоривший семью обходившимся в копеечку содержанием. Вообще, финансовые неурядицы никогда не оставляли их в покое, несмотря на то что Черчилль довольно неплохо зарабатывал как автор и публицист. Особенно тяжко пришлось им в 1918 году, когда в отчаянии Клементина тайком от мужа договорилась отдать свою новорожденную дочь генералу Гамильтону и его супруге Джин — близким друзьям Черчиллей, которые очень хотели, но не могли завести детей. (Нареченная Маригольд малышка осталась в итоге в семье и умерла три года спустя.)
Всего у Черчиллей было пятеро детей. Большинство из них были несчастливы в браке и страдали алкоголизмом, а их старшая дочь Диана, пережив нервный срыв, в октябре 1953 года покончила жизнь самоубийством. Как мать Клементина с ее чрезмерной требовательностью и бурным темпераментом была, конечно, далеко не идеальна. Зато роль жены она исполняла безукоризненно, посвятив всю себя служению Уинстону и будучи ему мудрым советником и неизменно надежной опорой, несмотря на часто возникавшие между ними разногласия. Так, в 1909 году она, вероятно, спасла ему жизнь, когда разгневанная суфражистка столкнула Черчилля, выступавшего тогда против участия женщин в избирательном процессе, с платформы; Клементина успела схватиться за полы его пальто и удержала мужа от падения под колеса отправлявшегося поезда. При этом сама она всецело расделяла политические взгляды суфражисток, хотя и не одобряла их методов борьбы за справедливость.
Политическое единодушие царило между супругами недолго. Клементина, в отличие от мужа, сохранила верность либеральным идеям, хотя и перестала со временем голосовать за свою любимую партию из соображений супружеской верности. И из тех же самых соображений поддерживала его, когда Черчилль подвергался нападкам своих политических единомышленников и социально близких тори, которых она терпеть не могла.
Их общей целью был, конечно, пост премьер-министра. Ее достижение требовало терпения и дипломатичности. Уинстон не отличался ни тем, ни другим. А вот Клементина, наоборот, оказалась настоящим мастером исправлять последствия ошибочных решений мужа и давать ему неизменно правильные советы. Так, после Дарданелльской катастрофы, ответственность за которую пала главным образом на Черчилля, она уговорила его отправиться в действующую армию. Пока Уинстон спасал свою репутацию в окопах Западного фронта, его sagacious military pussycat на добровольческой основе руководила девятью огромными рабочими столовыми.
1930-е стали для Черчиллей годами серьезных испытаний. Политическая карьера Уинстона переживала кризис, а сам он пребывал в состоянии душевного упадка. И, как и прежде, его боевой дух поддерживала несгибаемая Клементина.
В мае 1940 года Уинстон Черчилль стал-таки премьером. Поводов для радости, однако, не наблюдалось: в Европе шла война, о которой Черчилль предупреждал еще в 1938 году после подписания Мюнхенского соглашения, а дела Англии были откровенно плохи. В то же время Уинстон вел себя бесцеремонно, деспотично, а порой и попросту грубо, рискуя потерять поддержку тех, кто был ему сейчас так нужен. И тогда Клементина написала ему письмо. Письмо, в котором объяснила, как сплотить людей вокруг себя и внушить к себе любовь. Он послушался совета жены — и выиграл войну.
Значительную роль Клементина Черчилль сыграла и в операции по вовлечению в войну на стороне союзников Соединенных Штатов. Она была чрезвычайно популярна в Америке и очень подружилась с Элеанорой Рузвельт, что сильно способствовало снятию напряжения, существовавшего в отношениях между миссис Рузвельт и Уинстоном Черчиллем, а также самой Клементиной и американским президентом.
Британия держалась коллективным боевым духом — субстанция, конечно, незаменимая, но уж больно эфемерная и склонная без надлежащей заботы испаряться. Клементине, которая девочкой однажды сломала лодыжку, убегая в панике от моли, пришлось научиться быть смелой и сильной вместе со всей страной. Вместе с мужем она ездила осматривать места бомбежки и утешала выживших, а по возвращении с присущей ей и оказавшейся теперь как нельзя кстати властностью гоняла мужниных министров, как собственную прислугу, стремясь облегчить тяготы военного времени для максимально возможного числа людей. Миссис Черчилль прекрасно понимала, что одними лозунгами кормить людей негоже.
Она проработала женой величайшего британца в истории 57 лет. После похорон Черчилля в январе 1965 года Клементина сказала дочери:
Знаешь, Мэри, это были не похороны. Это был триумф».
You know, Mary, it wasn’t a funeral. It was a triumph.
Она стала независимым депутатом Палаты лордов, но прогрессирующая глухота не позволяла ей уделять политике столько времени, сколько ей хотелось. Как-то раз в молодости она призналась, что сама мечтала бы стать политиком, но, к сожалению, родилась не в брюках, а в нижней юбке. Кстати, о юбках. Клементина Черчилль, о которой у вас, вероятно, сложилось мнение как о мужике в юбке, была еще и иконой стиля. Ее подчеркивавшие фигуру наряды, тюрбаны и украшения стали предметом восхищения и массового подражания, как позднее копировались образы Жаклин Кеннеди. А ее фирменные пальто прямого покроя с пуговицей на воротнике получили прозвище «клементинов».
Клементина Спенсер-Черчилль умерла 12 декабря 1977 года. Она похоронена рядом с мужем неподалеку от того места, где он сделал ей предложение и где начался сердечный союз, изменивший ход истории.
Добавить комментарий