Одна, но пламенная страсть Ричарда Хибера

Осмелюсь предположить, что вы любите читать. Иначе бы вас здесь не было. Возможно, вы даже относитесь к тем редким по нынешним временам людям, которые могут похвастаться наличием домашней библиотеки. Но любите ли вы книги так, как любил их Ричард Хибер (1773-1833) — один из самых одержимых библиофилов всех времен и народов?

Герой нашего сегодняшнего рассказа был прирожденным книжником: восьмилетним отроком он со всем тщанием составил каталог накопленного к тому времени, а в 10 лет уже следил за книжными распродажами и поручал отцу приобрести для него те или иные издания.

Попытки родителей обуздать книгособирательские инстинкты сына потерпели полное фиаско: библиотека Ричарда росла вместе с его долгами. Аппетит, как известно, приходит во время еды, и, начав с коллекционирования старых и редких изданий классиков, наш герой увлекся еще и ранней английской драмой и литературой. Причем, в отличие от многих других жертв библиомании, Ричард Хибер читал некоторые из купленных им книг и таким образом даже приобрел репутацию знатока английской и классической литературы.

Смерть отца, состоятельного священника, положила конец денежным злоключениям коллекционера. Близко знавшие его люди сравнивали его страсть к печатному слову с одержимостью пьяницы или курильщика опиума. Невзирая на все тяготы путешествий на рубеже XVIII – XIX веков, Ричард Хибер преодолевал любые расстояния ради обладания заветным томом, причем одного экземпляра ему было мало — требовалось минимум три: один отправлялся на хранение в неприкосновенный запас домашней библиотеки, второй читался самим хозяином, а третий одалживался друзьям.

Циники говорили, что делалось это с целью оставить ни с чем соперников, но к чести нашего библиомана надо сказать, что, в отличие от большинства себе подобных, он и правда щедро делился накопленным с другими. Одним из тех, кто постоянно пользовался услугами хиберианы, был сэр Вальтер Скотт, называвший ее владельца

Хибер Великолепный, чьи библиотека и подвал превосходят все остальные в мире» (‘Heber the magnificent, whose library and cellar are so superior to all others in the world’)

и посвятивший ему шестую песнь романа в стихах «Мармион».

Обворожительными манерами вкупе с феноменальной памятью, искрометным цитированием стихов и незаурядным даром рассказчика Ричард Хибер стяжал себе славу идеального собеседника и стал желанным гостем в домах аристократии.

Однако в июле 1825 года наш герой неожиданно покидает пределы страны и слагает с себя полномочия члена парламента. В следующем году как итог циркулировавших уже пару лет сплетен в прессе появились весьма непрозрачные намеки на его интимную связь с 19-летним антикваром Чарльзом Генри Хартсхорном. «Совращенный» юноша подал в суд на клеветников — и выиграл процесс, после чего предложил Хиберу вернуться в Англию и самому развеять гнусные слухи. Впрочем, он не знал того, что было известно сэру Вальтеру Скотту и самому виновнику скандала: дома прославленного библиофила ждал арест за сексуальные заигрывания с двумя молодыми людьми в основанном им же клубе «Атенеум».

Из вынужденной эмиграции Ричард Хибер вернулся в 1831 году и с тех пор вел жизнь затворника, бывая лишь в книжных лавках и на аукционах. 4 октября 1833-го в возрасте 60 лет знаменитый библиофил скончался в своем доме в лондонском Пимлико.

Как только известие о его смерти стало достоянием общественности, исследователь библиомании (бывают и такие) Томас Фрогнал Дибдин поспешил своими глазами увидеть легендарное книжное собрание. Его глазам предстал дом, буквально задыхавшийся от книг, — все комнаты, кладовки и коридоры от пола до потолка были набиты фолиантами. (Еще семь такого же рода книгохранилищ Хибер оставил в разных частях Европы.)

Немудрено, что поиски завещания среди этого эпического книжного развала заняли целых три месяца. Толку от него, правда, оказалось мало: покойный распорядился судьбой состояния в 200 тысяч фунтов, но ни словом ни упомянул о своем литературном наследии. В результате хибериана пошла с молотка. Распродажа коллекции продолжалась более трех лет. Ее размеры можно было оценить лишь приблизительно. Считается, что английская часть собрания насчитывала 113.195 томов, еще 3.632 были привезены из Голландии; 30.000 были куплены и хранились в Париже — итого 146.827. Эта космическая цифра не включает, однако, огромное количество собранных Хибером брошюр и оставшееся неизвестным количество книг в его тайниках в Генте, Антверпене, Брюсселе и других уголках Европы.