Ее красоту и простоту в обращении воспел в стихах сам Шеридан. Ее остроумие по достоинству оценил сам Сэмюэл Джонсон. Ее дружбой дорожил сам принц Уэльский, будущий король Георг IV. Ее поэтическим дебютом восхищались Вальтер Скотт, Уильям Вордсворт и Томас Харди. Ее литературное наследие — мемуары, письма, дневники, стихи — измеряется примерно миллионом слов и остается по большей части неопубликованным. Вся ее жизнь была вызовом общепринятым правилам и приличиям. Звали эту неординарную женщину Анна Барнард.
Обедневший шотландский аристократ лорд Балкаррес так бы и окончил свои дни закоренелым холостяком в компании книг, если бы на 60-м году жизни не пал жертвой проказливого Амура. Объектом внезапно вспыхнувшей страсти пожилого библиофила стала 21-летняя Анна Далримпл. Даже в те времена разница в возрасте между женихом и невестой в почти сорок лет была диковиной, так что отказ Анны никого не удивил. Кроме, пожалуй, соискателя ее руки и сердца, который с горя в буквальном смысле чуть не умер. Впрочем, прежде чем отправиться к праотцам, он составил завещание и отписал половину своего имущества несостоявшейся супруге. Мало найдется женщин, которых такой жест оставил бы равнодушными. Оплакав свою несчастную долю, пожалев безнадежно влюбленного в нее старика и в конце концов приняв случившееся как данность, Анна дала согласие на брак. На радостях лорд Балкаррес тут же поправился и с рвением, которому могли бы позавидовать мужчины много его моложе, взялся за продолжение старинного рода.
Его старания вскоре увенчались успехом — в 1750 году Джеймс Линдсей в первый, но далеко не последний, раз стал отцом. Девочку нарекли в честь матери Анной.
Леди Балкаррес не отличалась чадолюбием. Особенную неприязнь она питала к старшей дочери, которая, как ни старалась, никогда не могла угодить вечно раздраженной матери. Единственной по-настоящему родственной душой Анны в большой, но не очень благополучной семье была сестра Маргарет.
Спасение от невзгод окружающего мира девочка нашла в книгах. С этим Анне несказанно повезло — ее отец собрал одну из лучших библиотек того времени; коллекция раритетов Джеймса Линдсея вкупе с обширными познаниями ее владельца сделала фамильный замок Балкарресов местом регулярных визитов лучших умов Шотландии, включая самого Дэвида Хьюма.
Между тем, образование младших Линдсеев практически выпало из поля зрения их просвещенного отца. Домашние уроки с гувернерами и гувернантками не отличались ни регулярностью, ни какой бы то ни было системой. В итоге девочек-аристократок не научили даже одному иностранному языку.
С другой стороны, наша героиня выросла в Шотландии эпохи Просвещения — маленькой стране, которая подарила миру совершенно несоразмерное ее скромному населению число философов, экономистов, писателей, ученых и юристов мирового уровня. Как это часто бывает, правильная среда оказалась важнее формального образования, так что, когда подросшую Анну отправили в Эдинбург оттачивать свое красноречие в салоне ее бабушки леди Далримпл, она вполне на равных участвовала в разговоре с такими гениями интеллекта как Дэвид Хьюм, Адам Смит, Вальтер Скотт, Жан-Жак Руссо, Сэмюэл Джонсон и Джеймс Босуэлл.
Пригожая внешность, музыкальная одаренность и принадлежность к старинному, хотя и обедневшему роду делали Анну весьма привлекательной невестой, и отбоя от женихов у нее не было. Но наученная горьким супружеским опытом родителей, наша героиня приняла радикальное по тем временам решение: лучше уж остаться старой девой, чем выйти замуж без любви. Когда счет отвергнутым претендентам на ее руку и сердце пошел на второй десяток, эдинбургское общество окончательно утвердилось во мнении, что леди Линдсей — легкомысленная кокетка, а один из несостоявшихся свекров Анны и вовсе окрестил ее «ведьмой» и «дьяволицей».
Между тем к Маргарет, которая была на два года младше Анны, посватался безродный банкир Александр Фордайс, чьи капиталы, однако, позволяли обзавестись красивой, а главное титулованной женой. Бракосочетание, которое принесет Маргарет немало горя и слез, состоялось летом 1770 года, после чего новоиспеченный муж увез свою «добычу» в Лондон. Переживания за сестру, которой не позволили выйти замуж за любимого человека, так как он был, с точки зрения семьи, недостаточно хорош, сложились в «Старого Робина Грея» (Auld Robin Grey) — самое знаменитое стихотворение Анны Линдсей, ставшее популярной балладой. В соответствии с приличиями той эпохи свое авторство поэтесса хранила в секрете и признала его лишь незадолго до смерти.
Анна последовала за сестрой и поселилась вместе с молодоженами. Столичный высший свет весьма радушно принял очаровательных и музыкально одаренных провинциалок, а Анна, несмотря на добравшиеся и до Лондона слухи о ее ветрености, покорила не одно мужское сердце.
Пока сестры кружились в вихре светской жизни, Александр Фордайс занимался финансовыми спекуляциями, да так лихо, что устроил полноценный экономический кризис, в котором пошел ко дну не только его собственный, но и десяток других банков, один из его деловых партнеров сошел с ума, а супруга другого в отчаянии перерезала себе горло. Сам же виновник этого безобразия сбежал во Францию, бросив жену и свояченицу на произвол судьбы.
В отличие от Фордайса, его приятель Ричард Аткинсон повел себя как настоящий мужчина: влюбленный в Анну, он предложил ей выйти за него замуж, а получив отказ, не перестал помогать сестрам, которые в итоге все же вынуждены были вернуться в отчий дом. (Забегая вперед, скажем, что Аткинсон взял сестер под свою опеку и тогда, когда Фордайс прогорел во второй и окончательный раз. С умом инвестировав небольшой капитал Анны, он обеспечил ей безбедную жизнь до конца дней. Более того, умирая, он, как в свое время Джеймс Линдсей, завещал любимой, но отвергнувшей его женщине большую часть своего весьма приличного состояния. Благие намерения покойного, как водится, обернулись многолетней судебной тяжбой с его родственниками, тянувшейся до тех пор пока наша героиня просто не махнула рукой на нечаянно свалившееся на нее наследство ради собственного спокойствия.)
По невероятному стечению обстоятельств Александр Фордайс не только умудрился избежать банкротства и выплаты колоссальных долгов, но и за отсутствием доказательств злого умысла не лишился даже права на профессию.
Маргарет вскоре вернулась к мужу в Лондон. Возвращение же Анны состоялось лишь в 1776 году после того, как по смерти бабушки она получила небольшое наследство и могла наконец позволить себе жить в столице. Впрочем, жить очень и очень скромно — по далеко не престижному адресу и став ради экономии самой себе портнихой. Сочетание глубокого ума и эксцентричных нарядов в глазах бомонда причудливым образом превратило особу голубых кровей в «синий чулок».
В 1779 году Анна Линдсей познакомилась с юным наследником престола. Пытался ли любвеобильный принц соблазнить ее, мы не знаем, да это и не важно. Важно то, что эти двое стали на всю жизнь задушевными друзьями. Кроме того, Анне довелось сыграть не последнюю роль в самом бурном романе будущего короля Георга IV.
Как-то раз ее ложей в театре Ковент Гарден воспользовалась ее близкая подруга Мария Фитцхерберт. Там-то ее и заприметил наследник престола. Чем ему глянулась привлекательная, но весьма нескладная и, главное, не отличавшаяся большим умом вдова, не мог понять никто, включая Анну, но для принца на ней буквально сошелся клином белый свет. Ревностная католичка, Фитц и помыслить не могла о том, чтобы стать очередной любовницей избалованного Принни, чем еще больше распалила совершенно потерявшего голову поклонника. Он заваливал не на шутку испугавшуюся вдову страстными письмами размером с повесть (его личный эпистолярный рекорд — 42 рукописных листа), а не получив ответа, бросался на кровать, крича, что жить без нее не может, угрожая свести счеты с жизнью или, что было еще хуже, отказаться ради своей зазнобы от престола. (Согласно Акту о престонаследии 1689 года, заключение брака с католичкой (католиком) наказывалось лишением короны, а принятый в 1772 году Акт о королевских браках требовал согласия правящего монарха вообще на любые матримониальные планы наследника престола, без которого заключенный супружеский союз считался незаконным. То, что принца угораздило влюбиться в дважды вдову из простонародья да еще на шесть лет его старше, в свете вышесказанного кажется уже сущими мелочами.)
Любовные преследования со стороны принца Уэльского вынудили Марию Фитцхерберт бежать за границу. Анна поехала вместе с ней.
Прекрасно понимая всю, мягко говоря, щекотливость сложившейся ситуации, Анна избегала появляться в компании Фитц и Принни, но, будучи наперсницей обоих, не избегла обвинений в надвигающемся конституциальном кризисе: упорство принца достигло своей цели, и 15 декабря 1785 года он тайком обвенчался с женщиной своей мечты. (Десять лет спустя его против воли женят на Каролине Брауншвейгской. Ничего хорошего из этого брака не выйдет, а когда в 1833 году король Георг IV умрет, на его шее обнаружат миниатюрный портрет его возлюбленной Марии.)
Между тем личная жизнь самой Анны продолжала оставаться неустроенной. Казалось, шанс на семейное счастье был окончательно упущен — все-таки 42 года и по меркам XXI века многовато для первого похода под венец. Однако судьба распорядилась иначе: леди Линдсей наконец встретила долгожданную любовь и, отвергнув в свое время нескольких лучших мужчин эпохи и аристократические условности, вышла замуж за Эндрю Барнарда — простого солдата без денег, связей и положения в обществе и к тому же на целую дюжину лет ее младше.
Напомним, что Анна тоже всю жизнь считала каждый пенни, поэтому после свадьбы молодожены ради экономии переехали в Ирландию. Но и жизнь в провинции была им не по карману. Эндрю нужно было во что бы то ни стало вернуться на службу — и по чисто материальным соображениям и по требованию мужской гордости. Воспользовавшись своими многочисленными связями, впрочем, не без труда, Анна добилась назначения мужа секретарем губернатора британской колонии в Южной Африке лорда Макартни. Более того, опять же вопреки светским представлениям о должном, она вместе с мужем отправилась в далекое и опасное путешествие и в отсутствие леди Макартни, оставшейся дома, стала полноправной хозяйкой и распорядительницей в доме губернатора, где они с Эндрю поселились по приезде.
Мыс Доброй Надежды стал для Анны настоящей землей обетованной: она была совершенно счастлива в браке с Эндрю Барнардом и всем сердцем влюблена в этот дикий и прекрасный уголок планеты. «Могила белого человека» для одних, для Анны Африка стала неисчерпаемым источником вдохновения: вооружившись привычными ее руке пером, карандашом и кистью, она без устали переносила на бумагу результаты своих антропологических, ботанических и зоологических наблюдений. А когда Барнарды обзавелись собственным гнездышком — небольшой фермой на окруине Кейптауна, названной ими «парадизом», — Анна устроила там настоящий зоопарк, где жили ручные пингвины и шакалы, газели и хамелеоны, тюлень и птицы-секретарь.
Когда в июле 1797 года после многомесячного плавания, судно, на котором путешествовали Барнарды, вошло в порт Кейптауна, взору Анны предстала гора Столовая — местная краса и гордость — и совершенно поразила ее воображение. Настолько, что уже несколько недель спустя она (разумеется, не в одиночку) пешком отправилась покорять вершину, куда еще ни разу не ступала нога белой женщины.
Райской жизни, омраченной разве что безуспешными попытками Анны забеременеть, наступил конец в 1802 году, когда колония перешла в руки голландцев и Барнарды вынуждены были вернуться в Лондон. Впрочем, пять лет спустя Южная Африка была снова под контролем Британии, и Эндрю стараниями жены получил новое назначение в далекий гарнизон. Анна собирала вещи, чтобы последовать за ним, когда пришло известие о его внезапной кончине.
Одновременно выяснилось, что у покойного Эндрю Барнарда имеется шестилетняя дочь от чернокожей рабыни, прижитая им во время разлуки с законной супругой. И снова наша героиня поступила наперекор всем обыкновениям и приличиям. Выходцы с африканского континента в богатых домах Лондона встречались, но практически исключительно в роли прислуги. Эксцентричным исключением был разве что лорд Мэнсфилд, удочеривший чадо своего племянника, морского капитана, и рабыни. Но одно дело, когда подобный прогрессивный жест позволял себе мужчина, и совсем другое, когда аристократка брала под свою опеку темнокожего бастарда законного мужа. Однако Анна смотрела на это, как на долг чести, подлежащий уплате (‘It is a debt of honour and it must be paid’). Так маленькая Кристина Дуглас оказалась в Лондоне.
Она была не единственным ребенком, который нашел приют под гостеприимной крышей дома на Беркли сквер. Еще до женитьбы Эндрю Барнард успел обзавестись двумя незаконнорожденными сыновьями, и оба они впоследствии отдали на попечение Анны своих дочерей. А ведь были еще многочисленные племянники и племянницы. Так обеделенная счастьем иметь собственных детей Анна нашла себя в роли приемной матери.
С годами она вела все более уединенный образ жизни, занимаясь своим любимым рисованием и написанием мемуаров — вернее, диктовкой их Кристине, которая стала ее личным секретарем. Воспоминания леди Анны Барнард, по ее настоянию, не предназначались для массового читателя и по сей день остаются неопубликованными.
Она скончалась 6 мая 1825 года в своем доме на Беркли сквер. Незадолго до смерти Анна, зная, что шансы Кристины устроить свою судьбу близки к нулю, наделила ее богатым приданым. Впрочем, ее опасения не оправдались — ее воспитанница удачно вышла замуж, не в последнюю очередь, конечно, благодаря щедрости своей благотельницы.
Добавить комментарий