Сегодня о королевском зверинце в Тауэре напоминают лишь скульптурные изображения его былых резидентов. А между тем еще каких-то двести лет назад здесь квартировали лев, тигр, пантера, леопард и медведь гризли по кличке Мартин.
Первым на здешних берегах завел себе экзотических зверей Вильгельм Завоеватель. Домашний зоосад короля в Вудсток Парке перешел по наследству его сыну Генриху I, который не только сохранил, но и приумножил поголовье. Правда, двигали им отнюдь не научно-познавательные цели: обитатели королевского зоопарка — а к тому моменту среди них были львы, верблюды, леопарды, рыси, совы и даже дикобраз — служили живыми мишенями в доморощенных сафари, столь милых сердцу венценосного охотника. Столетия спустя подобным образом будет развлекаться Яков I – этот, правда, предпочитал кровавое зрелище травли львов.
В Тауэре первые четвероногие обитатели появились, по-видимому, при короле Иоанне, т. е. на рубеже XII-XIII веков, и прописались здесь на шестьсот с лишним лет.
В феврале 1235 года население крепостного зоопарка пополнилось тремя львами — подарок Генриху III от императора Священной Римской империи Фридриха II. Царь зверей и по совместительству национальный символ Англии, оказываясь в Тауэре, пользовался особым почетом, зачастую становясь тезкой правящего монарха. Со временем даже сложилось поверье — если умирает животное, значит, и одноименному суверену недолго осталось. В 1603 году две Елизаветы I – сперва львица, а вскоре и царь-девица — самым наглядным образом подтвердили эту легенду.
Монархи былых времен любили презентовать друг другу диких животных — чем экзотичнее, тем круче. Так, в 1252 году в Тауэре появился огромный белый медведь. Король Норвегии снабдил подарок Генриху III руководством по эксплуатации, в соответствии с которым присланный вместе с арктическим великаном смотритель водил зверя купаться — и попутно ловить рыбу — в Темзе.
Вполне предсказуемо, мишка в одночасье прославился. Однако в лучах славы он грелся недолго — три года спустя непостоянная народная любовь обратилась на очередного новосела. В этот раз им оказался трофейный слон из крестовых походов французского короля. Ушастая невидаль вызвала настоящий ажиотаж. Поглядеть на диковину в числе многих пришел и известный хроникер эпохи Мэтью Пэрис. А дабы потомки не усомнились в правдивости оставленного им письменного свидетельства лицезрения чуда, он снабдил его рисунком.
При Эдварде I появился официальный пост смотрителя зверинца — пожизненная, но малооплачиваемая должность, к которой прилагалось служебное жилье по месту работы.
Обитателям королевского зоопарка от этого, правда, лучше не стало. Их по-прежнему держали в малоподходящих для диких животных условиях и обращались в меру весьма ограниченных познаний в области зоологии. Львы и тигры лучше других приноровились к жизни в неволе, а вот бедняга слон, которому полагалось по галлону вина в день, чтобы не замерз, тягот навязанного ему алкоголизма не перенес. Преждевременно окочурился и несчастный страус, который вопреки популярному заблуждению, просуществовавшему до второй половины XVIII века, не смог переварить железный гвоздь, брошенный ему одним из посетителей. Развенчал этот миф в конце концов и тем самым спас, вероятно, не одну страусиную жизнь Джон Хантер.
Простолюдинов в королевский зверинец стали пускать лишь в царствование Елизаветы I. Столетие спустя для любителей животных с пустыми кошельками была введена альтернативная входная плата — кошками и собаками, которых— живьем — скармливали львам на потеху охочей до кровавых зрелищ публике.
Плененные звери, впрочем, старались воспользоваться любой возможностью отомстить своим двуногим мучителям. Так, в конце 17 столетия в Тауэре жил леопард, который не выносил, когда его разглядывали, и обдавал зловонной струей всех любопытных, стоило им оказаться в зоне поражения. А путеводитель по зверинцу 1829 года упоминает самку леопарда, с наслаждением уничтожавшую попадавшие ей в лапы зонты, парасоли, муфты, шляпки и прочую галантерею.
Комедия оборачивалась драмой, а то и трагедией, когда по оплошности смотрителей нос к носу оказывались представители разных видов, будь то птица-секретарь, обезглавленная гиеной, или обезьяна, сделавшая малолетнего двуногого примата одноногим.
К 1822 году королевский зоосад пришел в откровенный упадок. Однако дела стремительно пошли на поправку с назначением на пост смотрителя зверинца Альфреда Копса. Профессиональный зоолог, он создал здешним обитателям условия, о каких их предшественники и мечтать не могли. В итоге за каких-то шесть лет дышавший на ладан зоопарк превратился в цветущий оазис дикой жизни, обитатели которого с энтузиазмом следовали стародавнему завету плодиться и размножаться.
Тут, правда, зоология вошла в непримиримое противоречие с военным делом. Ставший в 1826 году констеблем Тауэра герцог Веллингтон считал, что братья наши меньшие вредят оборонительным качествам крепости. Кроме того, Железный герцог был одним из отцов-основателей Лондонского зоологического общества, исповедовавшего более прогрессивные взгляды на содержание диких животных в неволе. Королю Вильгельму IV зверинец был откровенно неинтересен, так что он предоставил герцогу полную свободу в принятии решения о его дальнейшей судьбе.
В итоге, в 1831-32 годах подопечные Альфреда Копса покинули обжитое место и обосновались кто в новом Лондонском зоопарке, кто за границей. Оставшийся не у дел смотритель прекратившего существование королевского зверинца — должность-то, как мы помним, была пожизненной — на протяжении еще нескольких лет продолжал выставлять на обозрение в Тауэре зверей из собственной коллекции. Однако в 1835-м под давлением властей, которые теперь возмущались негуманностью подобных развлечений, Копс продал свои «экспонаты» американскому шоумену. Он жил в опустевшем Тауэре до самой своей смерти в 1853 году.
Добавить комментарий