В XVIII веке служители Асклепия делились на две категории: хорошо подкованных в теории медицины врачей и вооруженных пилами хирургов-практиков. И те, и другие всецело полагались на достижения и открытия своих предшественников и не видели особой нужды в том, чтобы двигать медицинскую науку вперед. Но тут status quo было нарушено появлением на арене британского анатомического театра сына шотландского фермера, превратившего хирургию из ремесла в науку.
Образование Джон Хантер получил весьма скромное, но недостаток знаний с лихвой компенсировался неиссякаемым любопытством. В 1748 году 20-летним юношей он отправился в Лондон. Там жил его старший брат Уильям. Однако брат-хирург имел довольно тонкую душевную организацию и время от времени при виде крови падал в обморок, так что со временем вполне разумно решил перейти в стан врачей и акушеров.
Операции же и подготовка трупов для образовательных целей были препоручены младшему брату. Тот обнаружил такой талант анатома, что вскоре получил повышение и стал руководителем вскрытий, проводимых учениками его брата. Он вскрыл больше тысячи трупов и ориентировался во внутреннем мире человека лучше, чем в собственном доме. После стажировок у двух знаменитых хирургов Джон получил место в больнице святого Георгия. По утрам он навещал состоятельных клиентов, а после обеда бесплатно лечил бедных, причем больше, чем все остальные хирурги больницы вместе взятые.
Когда молодому врачу-энтузиасту не удалось уговорить старших коллег делиться своими знаниями и опытом с молодежью, он взялся за дело сам. Вечерние лекции в доме Хантера пользовались большой популярностью. Однажды, правда, случилось так, что в аудитории оказался всего один слушатель. Лектора, впрочем, это нисколько не смутило: он притащил с собой за компанию скелет и начал выступление привычным обращением «господа».
Своих студентов, а их Джон обучил около тысячи, он всячески побуждал подвергать сомнению общепринятые методы лечения, выдвигать новые гипотезы, проверять их путем наблюдения и эксперимента и главное — применять выученные уроки на практике. Перед началом лекций он просил слушателей не делать записей, а сделав их, тотчас же выбрасывать: постоянно ведя исследовательскую работу, он знал, что материал, который дает сегодня, в скором времени неизбежно устареет.
Однажды кто-то из студентов обвинил лектора: дескать, год назад вы придерживались на этот счет иного мнения. На что Хантер честно, так же честно, как признавал свои ошибки, ответил:
Вполне вероятно, так оно и было. Очень хочется надеяться, что год от года я становлюсь умнее».
‘Very likely I did. I hope I grow wiser every year’.
Джон Хантер всю жизнь занимался улучшением существовавших практик и методик. Опыт, приобретенный им на фронтах Семилетней войны, сделал его настоящим докой по части огнестрельных ранений. В те времена полевые хирурги вскрывали раны для извлечения пули и осколков и при этом неизбежно заносили инфекцию, от которой солдаты в абсолютном большинстве случаев умирали. Хантеру же удалось резко снизить уровень смертности, просто останавливая кровь и оставляя инородный кусок свинца в теле. Он знал, что иногда человеческое тело умеет залечивать раны и без постороннего вмешательства.
В то время как его коллеги без особого сожаления лишали пациентов самых разных частей тела, Джон Хантер предлагал новые, улучшенные варианты решения проблем. Аневризма — смертельно опасное заболевание; заключается оно в том, что стенки кровеносных сосудов истончаются, так что последние под давлением могут в результате лопнуть. Оперируя пациента с серьезной аневризмой на ноге, Хантер купировал пораженную часть артерии, полагая, что кровь найдет обходной путь через соседние сосуды — и тем самым сохранил человеку конечность. И это не был эксперимент из разряда «пальцем в небо»: ранее он провел подобную операцию на собаке и олене, чтобы убедиться в ее эффективности. Когда год спустя его пациент скончался от лихорадки — никак не связанной с операцией, — Хантер выкупил тело у родственников, чтобы заглянуть еще раз внутрь и убедиться, что его гипотеза была верна. К тому времени хантерианская техника «обхода» поврежденных участков кровеносных сосудов уже была взята на вооружение во всех лучших больницах Европы.
Тем временем Уильям Хантер открыл частную школу медицины на Great Windmill Street, где два века спустя публичный интерес к анатомии удовлетворял первый в столице стрип-клуб. Целью Уильяма было научить будущих врачей практическим навыкам, которым в те времена больше нигде практически не учили.
Экзамены, сдававшиеся эскулапами, даже будущими хирургами, носили чисто умозрительный характер, а на большинстве медицинских курсов хирургию преподавали, позволяя студентам просто присутствовать при вскрытии либо же изучать заранее приготовленные препараты. Один особо бережливый профессор «растянул» один-единственный труп на целый курс из 100 лекций. В итоге многие тогдашние доктора впервые пробовали скальпель в деле на живых людях — своих пациентах.
Братья же Хантеры считали, что хирургические ошибки лучше совершать на мертвых, а не на живых. В школе Уильяма каждому студенту полагался для лабораторных работ свой собственный труп, но где же их столько взять, да еще свежих?
В те времена в Британии более 200 преступлений, включая карманные кражи, карались смертной казнью. С 1752 года анатомы получили право использовать тела повешенных в познавательных целях. Правда, нередко это вызывало вполне понятный гнев родственников казненного. В одной из потасовок противоборствующие стороны так энергично тягали труп туда-сюда, что он ожил и даже был помилован. Интересно, что изменения в законодательстве имели своей целью не прогресс медицины, а наказание преступников, которые пуще смерти боялись оказаться в руках паталогоанатома: для них это было позором, да и в Судный день не хотелось лишаться шанса на прощение и попадание в рай из-за отсутствия некоторых частей тела.
И все равно подопытных тел не хватало. Не помогал даже подкуп похоронных агентов, которые вытаскивали мертвых из гробов и наполняли их взамен камнями. В итоге Джон Хантер начал водить дружбу с похитителями трупов. Сейчас это кажется невероятным, но в XVIII веке расхищение могил не считалось преступлением: за кражу свиньи или гуся можно было поплатиться головой, а тело собственностью не считалось, поэтому и украсть его, с точки зрения закона, было невозможно. В отличие от савана и одежды, на которые воры предусмотрительно не покушались. Кража мертвых тел достигла таких масштабов, что сами расхитители гробниц начали жаловаться на то, как часто им попадаются уже опустошенные могилы.
Для гарантии пущей свежести некоторые преступники — среди них самыми известными считаются Берк и Хэар — открыли охоту на еще живых людей. Разгоревшийся скандал привел к принятию в 1832 году закона, разрешавшего прозекторам анатомировать все бесхозные трупы из работных домов и моргов.
Одним из планов старшего брата было раскрыть секрет формирования плода во время беременности. Правда, беременных преступниц не казнили, так что нарушительницы закона всеми правдами и неправдами стремились попасть в интересное положение до вынесения приговора. Поэтому на завершение этого проекта ушло более 20 лет. Результаты исследования были опубликованы в виде огромного прекрасно иллюстрированного атласа — одного из лучших пособий по анатомии в истории медицины. Несмотря на то что всю титаническую работу проделал Джон, Уильям удостоил его всего лишь кратким упоминанием, а блестящего автора иллюстраций голландского художника Яна ван Реймсдейка не упомянул вовсе.
В 1767 году в возрасте 39 лет Джон Хантер был избран членом Королевского общества. И тогда же он занялся изучением венерических болезней на новом, чрезвычайно опасном уровне. Лондонским врачевателям morbus venereus была хорошо знакома, так как в городе, где на каждую сотню мужчин приходилось по 4 жрице любви и где выпускались специальные путеводители для искателей любовных приключений, ее жертвами был примерно каждый четвертый из их пациентов.
Так же ни для кого не было секретом, каким путем она передается. Были известны две основных болезни этого рода — сравнительно безобидная гонорея и гораздо более опасный и коварный сифилис. Хантер был уверен, что первая могла, что называется, и сама пройти со временем. Для проверки своего предположения бесстрашный медик, как обычно, решил поставить эксперимент, который заключался в том, что одной половине подопытных больных давали традиционное лекарство, а другой — пилюли из хлебного мякиша. Выздоровели в итоге все.
Еще Джон Хантер предположил, что гонорея и сифилис — это две стадии одной и той же болезни, а потому не могут одновременно сосуществовать в одном теле. Но как проверить эту гипотезу? Разумеется, опытным путем. Вот только где взять гарантированно здорового добровольца, который согласился бы позволить заразить себя нехорошей болезнью, да еще и предоставить самые интимные части своего тела для ежедневных осмотров? И тогда неугомонный врач-экспериментатор решил поставить этот опыт на себе.
Правда, оказалось, что у донора была не только гонорея, но и сифилис. К счастью, естествоиспытателю удалось вылечиться с помощью полосканий сулемой и ртутью, и впоследствии он щедро делился своим опытом со студентами на лекциях, а также в трактате, настолько живописно иллюстрированном, что даже любвеобильный Джеймс Босуэлл, которого и многочисленные приступы гонореи не могли отвадить от постельных утех, целую неделю воздерживался от опасных удовольствий.
Джон Хантер также стал первопроходцем в области трансплантологии, успешно пересаживая органы одних животных другим. Занимался он и пересадкой здоровых зубов от добровольцев, чья жертва оплачивалась, богатым, но обеззубевшим вдовам. И кто знает, как сложилась бы судьба бедной девушки, ставшей впоследствии леди Гамильтон, если бы она не передумала в последний момент и пожертвовала своей улыбкой ради денег. Чужих зубов хватало всего на несколько лет, но увлечение имплантами получило широкое распространение и угасло только после того, как в погоне за утраченной красотой одна из жертв этой причудливой моды похватила morbus venereus.
Профессиональные успехи Джона не замедлили сказаться на его благосостоянии, и он смог переехать в новый дом на Лестер Сквер (точнее, это были два дома, связанных друг с другом). Там же он разместил свою анатомическую коллекцию, а на чердаке — прозекторскую. Как говорят англичане, у каждого имеется свой скелет в шкафу, но у Джона Хантера их было гораздо больше, чем у кого бы то ни было.
Как многие анатомы, братья Хантеры собирали образцы органов и костей, в результате чего получилась коллекция из 13 с половиной тысяч экспонатов и со временем целый музей. Подобного рода паноптикумы создавались прежде всего с просветительскими целями, хотя, конечно, не стоит забывать и о том, что, как большинство людей, их создатели испытывали смешанные чувства любопытства и ужаса перед аномалиями человеческого тела и, как все коллекционеры, не отличались особой щепетильностью. Будучи при смерти, «ирландский великан» ростом почти 8 футов Чарльз Бёрн заставил своего похоронного агента пообещать ему положить его тело в свинцовый гроб и утопить в море — лишь бы не попасть под скальпель паталогоанатома. Однако Джон Хантер заплатил тому £500 (£30.000 в современных ценах) — и теперь скелет несчастного богатыря украшает собой экспозицию Хантерианского музея. Впрочем, его репутация была, кажется, неуязвима. Дружить с Джоном Хантером почитали за честь сам Адам Смит, Бенджамин Франклин, лорд Байрон, а король Георг III назначил его своим личным хирургом.
Прогрессивного хирурга и ученого никогда не пугали споры и разногласия, в том числе и те, виновником которых был он сам. Так за 70 лет до публикации дарвиновского «Происхождения видов» Хантер заговорил о происхождении человека от обезьяны. Еще одним поводом для скандала послужило высказанное им утверждение , — вполне подтвердившееся со временем, — что Адам и Ева были темнокожими.
Он довольно убедительно развенчивал миф о связи мастурбации и импотенции, исходя из того, что первая повсеместна, а вторая встречается нечасто, так что вряд ли одно вытекает из другого. При публикации его статьи на эту тему, стыдливый редактор сопроводил ее сноской о том, что мастурбация вредна: дескать, в определенных обстоятельствах она может приводить к серьезным последствиям, как, например, в Индонезии, где за это занятие можно лишиться головы.
Обстоятельства смерти Джона Хантера, с одной стороны, весьма оригинальны, а с другой — только так, кажется, это и могло случиться: его жизнь оборвал сердечный приступ во время очередного жаркого спора со студентами.
Добавить комментарий