Библиотека всея Британии

В 1602 году сэр Роберт Коттон, библиофил, влиятельный придворный и член парламента, обратился к королеве Елизавете с предложением основать национальную библиотеку, в пользу которой он был готов отписать содержимое своих книжных шкафов. Однако Елизавете, видимо, не понравилась вторая часть плана, предусматривавшая национализацию главных жемчужин королевского собрания книг и рукописей, в массе своей состоявшего из прибранного ее отцом Генрихом VIII к рукам достояния разогнанных монастырей.

После казни Карла I в 1649-м с инициативой сделать королевскую библиотеку публичной выступил парламент. До практической реализации этой идеи дело так и не дошло, как, по счастью, и до распродажи собрания — судьба, постигшая значительную часть коллекции произведений искусства и антиквариата свергнутых монархов.

Историческое событие свершилось-таки в 1753 году, когда скончавшийся сэр Ханс Слоун завещал государству свою мегаколлекцию — около 100 тысяч предметов, из них половина книги и манускрипты. Идея создания национального музея и библиотеки при нем у правившего тогда Георга II вызывала столько же энтузиазма, как и у его венценосной предшественницы полутора столетиями раньше, однако в этот раз в дело вмешался парламент. Помимо соуновского собрания, было решено выкупить также коллекции вышеупомянутого сэра Роберта Коттона и 1-го графа Оксфорда Роберта Харли. Для этого, а также на покупку здания для хранения музейных коллекций — выбор в итоге был сделан в пользу Монтегю-хаус в Блумзбери — требовалось, по предварительным расчетам, £50.000. Ожидать подобной щедрости от Казначейства не приходилось, поэтому сбор средств организовали посредством лотереи; и хотя она была проведена с многочисленными злоупотреблениями, в распоряжении попечителей нового музея, получившего название Британского, оказалась сумма в полтора раза больше той, на которую они рассчитывали.

Между тем Георг II в преддверии скорой кончины расщедрился и в 1757 году подарил-таки только что созданному музею т.н. Старую королевскую библиотеку, лишив своего наследника одного из главных предметов гордости тогдашних монархов. Взявшись за пополнение опустевших книжных шкафов чуть ли с момента вступления на престол, Георг III занимался им всю оставшуюся жизнь. Скупая через своих агентов книги по всей Европе поштучно и целыми библиотеками, он насобирал около 65 тысяч томов, включая экземпляр Библии Гутенберга и первое издание «Кентерберийских рассказов» Чосера, выпущенное Уильямом Какстоном. Его сын Георг IV не разделял отцовского увлечения, а кроме того планировал грандиозную перестройку Букингемского дворца с целью превратить его в главную королевскую резиденцию в Лондоне. Ради экономии места и денег он решил избавиться от обременительного наследства. Ходили слухи, что покупателем станет русский царь; однако, в итоге Георг передал отцовскую коллекцию в дар нации (в лице все того же Британского музея).

Одним махом собрание печатных книг Британского музея удвоилось — и Монтегю-хаус пришлось снести ради постройки более просторного здания с внутренним прогулочным двором, где предполагалось разбить сад. Правда, вскоре выяснилось, что успешный фотосинтез там невозможен в силу недостатка солнечного света, и незанятое пространство в центре музейного квадрата отдали под новый читальный зал.

С помощью чугуна, бетона и стекла и вдохновляясь римским Пантеоном архитектор Сидней Смирк создал настоящий шедевр инженерного искусства. Увенчанный грандиозным куполом, новый читальный зал опоясался железными (для прочности и по соображениям пожарной безопасности) стеллажами общей протяженностью более 40 километров. В его центре разместились стол заказов и библиотечный каталог, при взгляде сверху похожий на замочную скважину, от которой лучами расходились 38 столов с обитыми черной кожей столешницами. Пол был покрыт специальным звукопоглощающим материалом.

В течение нескольких дней после торжественного открытия нового читального зала 2 мая 1857 года двери библиотеки были распахнуты для всех желающих полюбоваться этим памятником человеческому гению, после чего попасть сюда стало возможным лишь по письменной рекомендации от человека, обладающего не только честным именем, но и приличным лондонским адресом. Кроме того, книгочеям должно было исполниться 25 лет (к началу XX века минимальный читательский возраст снизился до 21 года), а дамам надлежало ходить парами, дабы не подвергать себя риску ухаживаний со стороны недостаточно серьезно настроенных читателей мужского пола.

Что до номера места… Я было размашисто прошлась вдоль скамей и сразу положила тетрадку на свободный стол. Но мистер Фэйрс покачал головой. Он подвел меня к круглому проходу вдоль стен, куда эти скамьи, ряд за рядом, выходили геометрией радиусов или, если хотите, музыкой струн, и указал на четкие отметки каждого ряда: латинская буква и цифра, буква и цифра. Оказывается, не каждый свободный стол — свободное место для вас; искать себе место требовалось не анархически, а в соответствии с заглавными буквами своего имени, как оно помечено на входном пропуске. И если все места в вашем ряду были уже заняты, вам следовало терпеливо ждать, покуда одно из них освободится, а не усаживаться за любой свободный стол.”

Мариэтта Шагинян. Четыре урока у Ленина

Как нетрудно догадаться, эти стены повидали немало знаменитых работников интеллектуального труда, включая Чарльза Диккенса, Гилберта Кита Честертона, Оскара Уайльда, Джорджа Оруэлла, Карла Маркса, написавшего здесь «Капитал», и Якоба Рихтера, нам известного как Владимир Ленин. Последний, кстати, подарил своей любимой библиотеке пять книг, три из них собственного сочинения. А вот другой благодарный читатель завещал Британской библиотеке не только свой архив, но и треть авторских гонораров за постановку своих пьес (две другие трети получили Королевская академия драматического искусства и Национальная галерея Ирландии); звали его Джордж Бернард Шоу.

 The British Museum Reading Room by Louis MacNeice (1939)

 Under the hive-like dome the stooping haunted readers
 Go up and down the alleys, tap the cells of knowledge –
 Honey and wax, the accumulation of years …
 Some on commission, some for the love of learning,
 Some because they have nothing better to do
 Or because they hope these walls of books will deaden
 The drumming of the demon in their ears.
 Cranks, hacks, poverty-stricken scholars,
 In prince-nez, period hats or romantic beards
 And cherishing their hobby or their doom,
 Some are too much alive and some are asleep
 Hanging like bats in a world of inverted values,
 Folded up in themselves in a world which is safe and silent:
 This is the British Museum Reading Room.
 Out on the steps in the sun the pigeons are courting,
 Puffing their ruffs and sweeping their tails or taking
 A sun-bath at their ease
 And under the totem poles – the ancient terror –
 Between the enormous fluted ionic columns
 There seeps from heavily jowled or hawk-like foreign faces
 The guttural sorrow of the refugees. 

Закон об обязательном экземпляре был принят в Англии еще в 1662 году. Его бенефициаром поначалу выступала королевская библиотека. В 1814 году это право перешло к Британскому музею, а в 1842-м обязанность доставлять новинки на Грейт-Рассел-стрит была законодательно закреплена за издателями. Следить за исполнением требований закона было поручено музейному секретарю. Однако в списке его забот эта была далеко не первой, а потому более половины того, что по праву полагалось библиотеке, оставалось на не терзаемой угрызениями совести безответственных книгоиздателей.

Конец этому безобразию положил тогдашний хранитель печатных книг, ставший позднее главным библиотекарем (в те времена за этим титулом скрывались полномочия директора музея), Антонио Паницци — он просто-напросто запретил покупать те издания, на бесплатный экземпляр которых Британский музей имел подтвержденное буквой закона право. Но это было только начало: в 1850 году попечители музея передали неисполнявшуюся должным образом обязанность музейного секретаря бескомпромиссно настроенному Паницци. В некоторых случаях одной угрозы уголовного преследования было достаточно, чтобы нерадивые книгоиздатели начали исполнять закон. На более упрямых приходилось воздействовать через суд, что неизбежно заканчивалось обвинительным вердиктом и штрафом. В конце концов, издатели смирились с неизбежным — и новинки бурным потоком хлынули в библиотечные хранилища. Всего за пять лет Паницци удалось удвоить объем новых поступлений — до 20 тысяч в год.

Получая в автоматическом порядке по экземпляру всего, что публикуется в Великобритании и Ирландии, и покупая также заграничные издания, к началу 1970-х библиотека окончательно исчерпала возможности своего «родового гнезда» в Блумзбери (это при том, что часть ее фондов уже была перенесена за его пределы и даже за пределы Лондона). Ситуация осложнялась еще и тем, что построить в районе на тот момент уже сплошной исторической застройки достаточной вместимости новое здание для отделившейся в 1973 году от Британского музея библиотеки не представлялось возможным.

Подходящее место нашлось на задворках вокзала Сент-Панкрас. (Весьма символично в XXI веке соседом Британской библиотеки станет лондонская штаб-квартира Google.) Построенное «на вырост», оно насчитывает 14 этажей, 5 из которых уходят под землю на глубину 24.5 метра; там, собственно, и расположены книгохранилища — 625 километров полок, к которым ежегодно прибавляется еще 10 (километров).

На воплощение в жизнь модернистского замысла Колина Сент-Джона Уилсона ушло 15 лет, — как-никак самый грандиозный и по величине, и по стоимости архитектурный проект XX века в стране, — и понравился он поначалу далеко не всем — так, по мнению принца Чарльза, такого вида здание больше подошло бы штаб-квартире секретной полиции. Бедный зодчий умер непонятым, не дожив восьми лет до того момента, когда его детище, некогда считавшееся одним из самых уродливых в мире, получило статус памятника архитектуры первой категории.

По общему числу единиц хранения — более 200 миллионов, включая марки, географические карты, рукописи, ноты и звукозаписи, — Британская библиотека не имеет себе равных, а ее книжное собрание уступает лишь библиотеке Конгресса. В ее коллекции такие раритеты как два из сохранившихся четырех экземпляров Великой хартии вольностей, единственная копия «Беовульфа», первое издание Шекспира, рукописи Джейн Остин, Льюиса Кэрролла, Шарлотты Бронте и проч., тексты ранних песен The Beatles I Want to Hold Your Hand и A Hard Day’s Night, написанные от руки на почтовых конвертах, и многие другие. Кроме того, Библиотека сохраняет для Истории архив всех британских вебсайтов.

P.S. Будет возможность, сходите на экскурсию по Библиотеке — это потрясающе интересно! Кроме того, рекомендую регулярно заглядывать в библиотечную галерею сокровищ, где в рамках постоянно меняющихся экспозиций выставляются самые ценные жемчужины из ее несметных коллекций.