Несчастная муза Лилли Лэнгтри

12 февраля 1929 года в своем доме в Монте-Карло умерла легендарная Лилли Лэнгтри. Оскар Уайльд за год до смерти писал:

Три женщины, которыми я сильнее всего восхищался, — это королева Виктория, Сара Бернар и Лилли Лэнгтри. Я с удовольствием женился бы на любой из них. Одна была преисполнена чувства собственного достоинства, у другой был прелестный голос, у третьей — идеальная фигура».

Лондон называл ее Venus Annodomini — Венерой нашей эры. Но олимпийские чертоги никому и никогда еще не обходились даром; земная богиня любви и красоты заплатила за них сполна, отказавшись от всего человеческого, что в ней было, и оставшись в полном одиночестве на недосягаемом для простых смертных пьедестале.

Обыкновенная история

Для лондонского высшего света — ограниченном мирке ограниченных людей, где все друг друга знали — появление Лилли Лэнгтри стало полной неожиданностью. Афродиту называли Анадиоменой, т.е. «выходящей из моря». Божественная Лилли приехала покорять британскую столицу с острова Джерси, что в проливе Ла-Манш. Впрочем, Лилли ей еще только предстояло стать с легкой кисти Милле, написавшего ее портрет.

Настоящее имя нашей героини — Эмили Шарлотта. Она родилась 13 октября 1853 года в семье священника Уильяма Корбета Ле Бретон и его жены Эмили, унаследовав горячий темперамент отца и исключительную привлекательность матери. Единственная девочка в большом семействе, она еще в раннем детстве, благодаря братьям, научилась ладить с мужчинами и держаться с ними наравне настолько, что нанятая для ее воспитания гувернантка довольно быстро признала свое полное поражение; после чего ее образование было передано в  руки наставников сильного пола.

Свое первое предложение руки и сердца юная Эмили получила еще до того, как ей исполнилось 15 лет. Однако замуж она вышла только пять лет спустя. Ее избранником стал новоиспеченный вдовец Эдвард Лэнгтри. Знакомство состоялось на свадьбе брата Эмили Уильяма. Эдвард был старше ее на 10 лет и прибыл на торжество на яхте, произведя на всех впечатление весьма состоятельного человека. Как много лет спустя Лилли призналась в одном из интервью:

…я влюбилась в яхту. Чтобы стать ее хозяйкой, я вышла замуж за владельца».

Впрочем, ее отец был менее впечатлителен и, не поддавшись всеобщему ослеплению, выяснил, что жених далеко не так богат, как казалось. Однако отговорить дочь от заключения брака, который, как он не зря опасался, ничем хорошим не кончится, преподобному отцу не удалось.

И без того плачевное состояние Эдварда Лэнгтри неумолимо стремилось к нулю. Прошло всего два года красивой жизни после свадьбы, как деньги закончились и последние две яхты пришлось продать. Разочарованная в браке и задыхающаяся в скучном Саутгемптоне, Лилли совершенно пала духом и заболела. Тиф едва не унес ее жизнь. Вместе с выздоровлением вернулась старая мечта о Лондоне. Казалось, переезд решит все проблемы. Врач, с которым Лилли поделилась сокровенными надеждами, не устояв перед силой духа пациентки, победившей смерть, и ее красотой, вместо возвращения к родным пенатам под крыло материнской заботы прописал Лондон.

Провинциалка покоряет столицу

Если Лилли с ее неуемной энергией в столицу с ее бурной светской жизнью тянуло как магнитом, то для ее застенчивого мужа Неда сама мысль о переезде была ненавистна. А когда его очаровательная супруга стала звездой столичного светского общества, к раздражению от необходимости сопровождать ее на приемы, балы и вечеринки стало примешиваться чувство и без того униженного банкротством мужского достоинства от осознания своей никчемности и ненужности в обществе, которому была нужна и интересна только Лилли.

А высший свет, легко впадавший в скуку и потому постоянно искавший новых развлечений, носил свою новую богиню на руках. Она была необыкновенно красива и загадочна. Лилли явилась из ниоткуда и была не такой, как все: не носила украшений, которых у нее попросту не было; в то время как в свете было принято переодеваться по четыре раза на дню, она поражала аскетизмом своего гардероба, состоявшего из  одного-единственного черного платья — символа не только траура по погибшему брату, но и банального безденежья. Для художников-прерафаэлитов она стала воплощением их идеала красоты, за право живописать который они едва не дрались. Созданный Фрэнком Майлзом первый же набросок, растиражированный на дешевых открытках, сделал Лилли всенародно знаменитой. Когда она выходила на прогулку в Гайд-парке, вокруг нее собирались толпы желающих поглазеть на богиню. Каждый ее шаг, слово и поступок были под прицелом сотен глаз. Ничто не оставалось незамеченным или необсужденным.

В орбиту славы Лилли вскоре со всей неизбежностью попал и принц Уэльский, будущий король Эдвард VII и большой любитель красивых женщин. Едва ли она любила его. Использовать использовала. Тешила свое самолюбие и амбиции, наслаждалась новообретенной властью над остальным светским обществом, обретала статус, которого у него никогда прежде не было и с разорившимся и все чаще и продолжительней находящим утешение в бутылке мужем не могло быть. Статус первой официальной любовницы наследника престола. Принц тратил на нее огромные деньги и даже построил ей в Борнмуте дом, где они могли бы спокойно встречаться. Поразительно, что Лилли смогла очаровать даже саму принцессу Александру и стала чуть ли не членом королевской семьи.

Словно мстя Неду за свое разочарование в нем и за его апатию перед лицом надвигающейся катастрофы, Лилли вела непозволительно роскошный образ жизни. Ее несчастный муж пытался найти утешение, сидя с удочкой на берегу. Однако вскоре подул ветер перемен: изменившийся тон рупора светского общества Vanity Fair был верным признаком того, что золотые деньки богини с острова Джерси были сочтены. Лилли удалось добиться того, чтобы быть представленной ко двору королевы Виктории, но аристократкой она после этого не стала. Остаться в высоких сферах могло бы помочь удачное замужество, но Лилли уже была замужем. Развод же означал скандал и назавидную судьбу парии. Неумолимо приближавшееся банкротство — конец лондонской жизни и возвращение в родную гавань. Ни один из вариантов Лилли не устраивал.

Во все тяжкие

Роман с принцем длился два года и закончился после того, как на очередной вечеринке Лилли бросила своему любовнику за ворот рубашки кубик льда. Для будущего короля, самого не отличавшегося особой деликатностью и прощавшего любимой куртизанке многие дерзкие выходки, эта стала последней каплей.

Впав в совершенное отчаяние, Лили пустилась во все тяжкие. Совсем как ее отец, которому даже пришлось покинуть свой пост из-за многочисленных интрижек. Дошло до того, что она забеременела и сама наверняка не знала от кого. В отцы она назначила одного из своих тогдашних любовников Артура Джонса, брата своей невестки и, что важно, земляка. Единственного из всех своих прошлых и будущих любовников, кого она любила. Из Лондона пришлось бежать. Бежать от мужа; тот и прежде поднимал на нее руку; Лилли страшно было даже подумать, что он мог бы предпринять, узнав о беременности, к которой не имел ни малейшего отношения, ибо супруги уже давно не спали вместе. Бежать от жадного до скандала и пересудов общества. Бежать от кредиторов, которые оккупировали их с Недом дом на Норфолк-стрит.

И Лилли сбежала на родной остров, в потерянный, казалось, безвозвратно рай своего детства. Те несколько месяцев, что она провела там в заботах о, как она надеялась, их будущем семейном гнездышке с Джонсом, были самым счастливой порой ее взрослой жизни. Когда же беременность стала слишком очевидной, во избежание ненужных разговоров и при участии принца Уэльсского Лилли с матерью уехала в Париж, где 8 марта 1881 года родила дочь. Девочку назвали Жанной-Марией.

С чистого листа

Вернувшись в Англию, миссис ле Бретон вместе с малышкой и ее кормилицей отправились в Борнмут, а Лилли — в Лондон. Во-первых, ей надо было доказать высшему свету, где со всей неизбежностью циркулировали слухи в том числе и о ее беременности, что все наветы и домыслы в ее адрес беспочвенны. А во-вторых и в-главных, теперь, когда она окончательно порвала с Недом — пусть официально они и оставались мужем и женой, — ей надо было придумать, как обеспечить себя, свою дочь и бедного, как церковная мышь, возлюбленного. Ее друзья из лондонской богемы предлагали разные варианты: Фрэнк Майлз — выращивать овощи и фрукты на продажу; Уистлер, на которого произвели впечатление ее карикатуры на друзей, считал, что она должна рисовать; Милле попытался даже устроить ее колумнистом в журнал «Лайф», правда, запрошенный Лилли гонорар в 800 гиней в год оказался главреду не по карману; а Оскар Уайльд хотел, чтобы она играла на сцене.

Через него Лилли познакомилась с Генриеттой Лабушер, вышедшей на пенсию актрисой, дававшей уроки театрального мастерства, и та предложила начинающей артистке попробовать себя в любительской постановке в пригородном Твикенхеме. Первый блин получился таким комом, что, как пишет Лилли в своих мемуарах, она была благодарна небесам, когда занавес наконец опустился, и тут же поклялась себе никогда больше не выходить на сцену.

Правда, по ее словам, ее наставница была настолько преисполнена решимости сделать из своей протеже актрису, что Лилли не оставалось ничего иного, как покориться. Следующий спектакль с ее участием состоялся уже в столице. Поскольку имя Лилли театральному зрителю ни о чем не говорило, в качестве антуража была собрана труппа из лучших актеров того времени. В день премьеры в Хеймаркете собрался весь столичный бомонд, включая принца Уэльсского и принцессу Александру. Театральных критиков ее игра, мягко говоря, не впечатлила, но у Лилли было время поднабраться мастерства: ее поистине магические чары красавицы и эффект новизны давали ей шанс если не полюбить профессию актрисы, то хотя бы кое-чему научиться.

Профессиональное актерство оказалось отнюдь не прекрасной сказкой с обожанием и дорогими подарками от поклонников. Ежедневные репетиции, с одной стороны, совершенно лишали Лилли сил, а с другой — придавали все большую уверенность в себе, своей независимости и завтрашнем дне. Очень скоро в ее жизни места для Артура Джонса, которого она так любила, но который не смог взять на себе ответственность за нее и ее дочь, просто не осталось ни времени, ни места. После тура по стране, о котором критики отзывались весьма и весьма прохладно, Лилли и ее наставница приняли решение отправиться покорять Новый Свет.

И деньги, и слава, и…

В Америке ее слава, державшаяся практически исключительно на умело срежиссированных скандалах, приобрела вызывавший у многих резонное недоумение размах. Лилли хорошо зарабатывала и с шиком тратила заработанное: личный поезд, поместье в Калифорнии, породистые лошади, скачки, дома в Нью-Йорке, Лондоне и Монако, яхта, не говоря уж о таких «мелочах» как бриллианты и прочие дорогие безделицы. Стремительным аллюром неслась и ее личная жизнь.  Когда Лилли завела роман с 22-летним мультимиллионером Фредди Гебхардом, ее патронесса Генриетта Лабушер в знак возмущения покинула свою протеже и вернулась в Англию.

Ее страсть к деньгам была ненасытна. Деньги были ее утешением, гарантией безопасности и источником уверенности в себе. Они открывали многие двери. Лилли наконец утерла нос высшему свету: подвергшись остракизму из-за супружеской неверности не потому, что английские аристократы были все поголовно прекрасными семьянинами, а потому, что она не принадлежала к их числу по рождению, Лилли решила компенсировать принесенные в жертву личное счастье и любовь удовольствиями, которые можно купить за деньги.  Но главное — деньги давали власть. Она могла позволить себе заказывать пьесы, покупать роскошные костюмы и шикарные декорации, нанимать театры и лучших актеров.

Получив американское гражданство, Лилли смогла наконец развестись с Недом. Пока она купалась в роскоши, он влачил жалкое существование, получая от нее мелкие подачки. В конце концов как-то вечером Неда обнаружили на постоялом дворе на куче сена, пьяного и без сознания. Когда он сказал, что является мужем Лилли Лэнгтри, его сочли сумасшедшим и отправили в больницу для душевнобольных, где он вскоре и умер. На похороны Лилли не приехала.

Теперь, когда Нед был мертв, можно было хотя бы частично рассказать правду Жанне. Так, в возрасте 17 лет девушка узнала, что та, кого она считала тетей, на самом деле ее мать, а ее отец мертв. Спустя несколько лет накануне своей свадьбы от «доброжелателей» Жанна узнала, что мать солгала ей, и навсегда порвала с ней.

Занавес!

Теперь, когда даже дочь отвернулась от нее, что еще оставалось Лилли, кроме работы? И она работала, как проклятая, играла без разбору все от посредственных современных пьес до третьесортных водевилей лишь бы заглушить тупую боль в сердце. Как любая актриса, она наверняка мечтала, чтобы для нее написали пьесу, но респектабельные драматурги никогда не воспринимали ее всерьез. Бернард Шоу, узнав, что Лилли, возможно, сыграет главную роль в его «Капитане Брассбаунде», пришел в такой ужас, что написал письмо актрисе Эллен Терри, умоляя ее спасти его и сыграть эту роль самой.

Единственная пьеса, написанная для Лилли и о ней, «Веер леди Уиндермир», принадлежит перу Оскара Уайльда. Лилли, однако, отказалась даже прочесть ее, узнав, что ей предназначена роль женщины со взрослой незаконнорожденной дочерью. Автор явно перегнул палку. Как и много лет назад, когда он разгуливал по улицам Лондона с лилией в руках и спал на пороге ее дома.