В 1785 году впервые
— и по сей день единственный раз — в истории британской королевской семьи был
учреждена официальная должность художника принца Уэльского. Она была создана
исключительно ради человека, который вот уже два десятка лет консультировал будущего
короля Георга IV по вопросам
художественной ценности новых приобретений для его коллекции искусства. С тех пор
на работах мастера вместо имени стала регулярно появляться подпись на латыни Primarius Pictor Serenissimi Walliae Principis. Приехавший 30 лет назад покорять столицу
провинциал Ричард Косвей исполнил-таки свою мечту стать «величайшим художником в Лондоне».
Появившийся на
свет 4 декабря 1795 года младенец Томас стал первым из девяти детей каменщика
Джеймса Карлейля и его супруги Маргарет. Мальчик рос в шотландской глуши и
строгих кальвинистских традициях. Отец обучил его арифметике, мать — чтению, а
дальнейшие заботы об образовании Томаса были поручены учителю деревенской
школы, чьим любимчиком он немедленно стал. Особенно хорошо мальчику давались
математика и иностранные языки: французскому и латыни его учили в школе, а испанский,
итальянский и немецкий наш вундеркинд освоил самостоятельно.
В Лондоне XVIII века торговля телом шла так же
бойко, как и прочими товарами народного потребления, а поприще жрицы любви при
удачном раскладе сулило не только стремительное попадание в райские кущи, но и
славу, а то и бессмертие.
На знаменитом портрете Натаниэля Хоуна (1765) Китти Фишер изображена с котенком (‘kitty’), пытающимся выловить золотую рыбку из аквариума (‘fisher’).
Lucy Locket lost her pocket, Люси Локет потеряла кошелек,
Kitty Fisher found it; А Китти Фишер его нашла.
Not a penny was there in it, В нем не было ни пенни,
Only ribbon ’round it. Одна лишь ленточка.
Эта детская песенка не так невинна, как может показаться на первый взгляд. Она повествует о двух знаменитых лондонских проститутках 18-го столетия — Люси Локет из таверны на Флит Стрит (пикантная деталь — слово locket («медальон») в ту пору служило эвфемизмом для обозначения вагины), которая дала от ворот поворот своему ухажеру после того, как он потратил на нее все свои деньги, и Китти Фишер, в объятиях которой он вскоре нашел утешение. О последней и пойдет речь в нашем сегодняшнем рассказе.
Главная аллея кладбища Бромптон (C) Анастасия Сахарова
Где еще и рождаться городским легендам, как не на кладбище? Лондонский некрополь Бромптон не исключение. Среди более чем 35 тысяч надгробных памятников, некоторые из имен на которых гулявшая здесь когда-то Беатрис Поттер позаимствовала для персонажей своих книг, особняком стоит внушительных размеров гранитный мавзолей в египетском стиле с обрамляющей входную дверь бамбуковой рамой и многочисленными скарабеями — символами возрождения в загробной жизни. По официальной версии, здесь покоится тело Ханны Кортой и двух ее дочерей. Согласно же городской легенде, это никакая не усыпальница, а самая что ни на есть машина времени.
Созданный в 1953 году по случаю коронации Елизаветы II, топиарий в Холл Плейс в лондонском округе Бексли представляет собой геральдический бестиарий — от льва и дракона до единорога и гриффона (С) Анастасия Сахарова
Даже в XXI веке мы не склонны доверять свои
зубы первому попавшемуся врачу, будь у него хоть сто дипломов об образовании и
повышении квалификации, и полагаемся не столько на авторитет гербовой бумаги с
водяными знаками и печатью, сколько на народную молву. Триста лет назад дела
обстояли примерно так же, даже хуже, поскольку в силу отсутствия Министерства
здравоохранения и прочих контролирующих органов никто не мог помешать
откровенным шарлатанам наживаться на страдающих от зубной боли гражданах.
Эндрю Снейп был,
как говорится, и швец, и жнец, и на дуде игрец. Этот довольно знаменитый в свое
время человек сочетал в себе ипостаси кузнеца при дворе Карла II, признанного знатока лошадиной анатомии, и,
как это ни странно, девелопера. В 1670 году он тихой сапой прибрал к рукам
кусок земли к западу от Гринвичского парка и построил на нем три дома.
Рейнджерс-хаус (С) Анастасия Сахарова
Один из них стоял на месте сегодняшнего Рейнджерс-хауса, которому он уступил место в 1722-23 гг. по воле тогдашнего владельца, вице-адмирала Фрэнсиса Хозье. В течение последующих двух столетий особняк сменил немало владельцев, включая лорда Честерфилда, едва ли не каждый из которых посчитал нужным внести свою лепту в его облик. В 1807 году под его крышей поселилась сестра короля Георга III Августа, вдовствующая герцогиня Брауншвейгская, чтобы быть рядом со своей дочерью Каролиной.
Годом раньше мятежная принцесса Уэльская была назначена смотрителем королевского парка в Гринвиче (английское название должности — Ranger of Greenwich Park). Это была, разумеется, чистой воды почетная синекура, к которой прилагалась жилплощадь — в данном случае, Куинс-хаус. Находясь, однако, в весьма плачевном состоянии, для проживания он не годился, и Каролина поселилась в Монтегю-хаусе. Когда последний был снесен, официальной резиденцией смотрителя Гринвичского парка стал краснокирпичный особняк покойного вице-адмирала Хозье.
Мементо мори из коллекции Юлиуса Вернера (C) The Trustees of the Wernher Collection
В 1897 году королева Виктория передала Рейнджерс-хаус Лесной комиссии в обмен на реставрацию Кенсингтонского дворца, а пять лет спустя его купил Совет Лондонского графства. Послужив самым разным местным нуждам — от офиса и чайной до выставочного зала, — в 1986-м особняк оказался в руках «Английского наследия» (English Heritage), в чьем ведении находятся значимые исторические памятники страны. А полтора десятилетия спустя на продажу была выставлена одна из лучших частных коллекций в Британии. 650 предметов искусства по всей вероятности разлетелись бы по всему свету, если бы «Английское наследие» не придумало взять их в долгосрочную аренду на 125 лет и выставить в пустовавшем Рейнджерс-хаусе. Покойный Юлиус Вернер, вероятно, сильно удивился бы, увидев свое собрание «великолепно безобразных» (‘splendidly ugly’), как он их называл, артефактов в стенах дома, где он даже ни разу не бывал.
Hilldrop Crescent была ничем не примечательной тихой улочкой в пригородном районе Тафнелл Парк. Однако случившееся здесь в 1910 году убийство с последующим бегством преступников за океан и их поимка, ставшая возможной благодаря технологической новинке той поры — беспроводному телеграфу, — взбудоражили без преувеличения всю страну.
В 1774 году в книжных лавках Англии появились «Письма к сыну» покойного лорда Честерфилда. Буквально в одночасье они стали европейским бестселлером, классикой жанра и предметом ожесточеннейших споров. Закадычный друг автора Вольтер считал их
пожалуй, самым лучшим из всего когда-либо написанного о воспитании»,
в то время как рассорившийся с графом Сэмюэл Джонсон заклеймил позором —
они учат морали потаскухи и манерам учителя танцев».
Кем же был автор писем, никогда не предназначавшихся для публикации, и что вышло из его педагогического эксперимента?
Вышедший в начале
этого года на экраны фильм Йоргоса Лантимоса «Фаворитка» о непростых
взаимоотношениях королевы Анны и двух ее наперсниц — Сары Черчилль и Абигейл
Мэшем, — как и положено художественному произведению, обошелся с исторической
правдой довольно свободно, если не сказать бесцеремонно. Впрочем, жизнь и без
кинематографических ухищрений в очередной раз дает фору необузданным фантазиям
деятелей искусства, и настоящая, без прикрас, история скандального дамского
треугольника не уступает фильму ни по части интриг, ни по степени драматизма.
