Когда, пронзительнее свиста,
Я слышу английский язык -
Я вижу Оливера Твиста
Над кипами конторских книг.
У Чарльза Диккенса спросите,
Что было в Лондоне тогда:
Контора Домби в старом Сити
И Темзы жёлтая вода...
Дожди и слёзы. Белокурый
И нежный мальчик - Домби-сын;
Весёлых клэрков каламбуры
Не понимает он один.
В конторе сломанные стулья,
На шиллинги и пенсы счёт;
Как пчёлы, вылетев из улья,
Роятся цифры круглый год.
А грязных адвокатов жало
Работает в табачной мгле -
И вот, как старая мочала,
Банкрот болтается в петле.
На стороне врагов законы:
Ему ничем нельзя помочь!
И клетчатые панталоны,
Рыдая, обнимает дочь...
Сегодня о королевском зверинце в Тауэре напоминают лишь скульптурные изображения его былых резидентов. А между тем еще каких-то двести лет назад здесь квартировали лев, тигр, пантера, леопард и медведь гризли по кличке Мартин.
Первым на здешних берегах завел себе экзотических зверей Вильгельм Завоеватель. Домашний зоосад короля в Вудсток Парке перешел по наследству его сыну Генриху I, который не только сохранил, но и приумножил поголовье. Правда, двигали им отнюдь не научно-познавательные цели: обитатели королевского зоопарка — а к тому моменту среди них были львы, верблюды, леопарды, рыси, совы и даже дикобраз — служили живыми мишенями в доморощенных сафари, столь милых сердцу венценосного охотника. Столетия спустя подобным образом будет развлекаться Яков I – этот, правда, предпочитал кровавое зрелище травли львов.
Все-таки нельзя не восхищаться отношением британцев к своему архитектурному наследию, в котором здоровый практицизм счастливо уживается с умением уважительно, тактично, с выдумкой и вкусом придавать старым формам новое содержание. (Конечно, и тут не обходится без печальных утрат и неудачных решений, но общее правило таково.) Чаще всего здания, служившие изначально складами, школами, храмами, фабриками, становятся многоквартирными жилыми комплексами.
Случай церкви святого Георгия (St George-in-the-East) в лондонском боро Тауэр Хэмлитс интересен тем, что здесь старое и новое гармонично сосуществуют под одной крышей.
Построенная в 1714-1729 гг. по проекту Николаса Хоксмура (это одна из шести его лондонских церквей и трех в Ист-Энде), в мае 1941-го она стала жертвой прямого попадания зажигательной бомбы. Начавшийся пожар оставил от храма лишь внешние стены, главную башню и четыре башенки поменьше. Святой Георгий-на-Востоке (St George-in-the-East) превратился в святого Георгия-в-руинах (St George-in-the-Ruins).
В 1964-м здание реконструировали по проекту Артура Бэйли. И до чего же удачно! В алтарной части сохранили церковь, под угловыми башнями обустроили по квартире, а на месте сгоревшего нефа — внутренний дворик под открытым небом.
Скрытый за необещающим никаких сюрпризов фасадом, этот атриум производит совершенно ошеломительное впечатление. Оно усиливается головокружительным видом бездонного неба над головой и уходящих в него башен. (Тот случай, когда я горько пожалела, что так и не обзавелась широкоугольным фотообъективом.)
Должна признать, ничего подобного я еще не видела и вполне допускаю, что святой Георгий-на-Востоке — архитектурный уникум. Жемчужина — точно.
Отправляясь в Египетский поход, Наполеон позаботился не только о боевой мощи предприятия, но и о его интеллектуальной силе в лице полутора сотен знатоков всех мастей — от инженеров и химиков до филологов и антикваров. Те потрудились на славу и совместными усилиями произвели на свет монументальное «Описание Египта». Публикация этого мегаопуса растянулась на целых 20 лет, так что к моменту выхода из печати последнего тома все сочинение уже успело порядком устареть, но прежде чем окончательно перейти в разряд малопригодных в практическом смысле книжных памятников успело внести свою лепту в зарождение нового модного поветрия.
Египтомания не обошла стороной и Англию, где нашла воплощение, главным образом, в архитектурном оформлении некрополей нового типа. Однако самый грандиозный проект в неоегипетском стиле так никогда и не воплотился в реальность.
В их переписке то и дело мелькает символ ôô. Это кодовое обозначение для прозвища «Глазки» (‘Eyes’), которое королева Елизавета дала Роберту Дадли (1532–88), своему ненаглядному фавориту.
Бывшее здание сигаретной фабрики Carreras при первом знакомстве производит без преувеличения ошеломительное впечатление, особенно если набрести на него случайно и выйти с тыла — могучего, но в остальном ничем не намекающего на ожидающий вас за углом архитектурный праздник.
Ring out, wild bells, to the wild sky, The flying cloud, the frosty light: The year is dying in the night; Ring out, wild bells, and let him die. Ring out the old, ring in the new, Ring, happy bells, across the snow: The year is going, let him go; Ring out the false, ring in the true. Ring out the grief that saps the mind For those that here we see no more; Ring out the feud of rich and poor, Ring in redress to all mankind. Ring out a slowly dying cause, And ancient forms of party strife; Ring in the nobler modes of life, With sweeter manners, purer laws. Ring out the want, the care, the sin, The faithless coldness of the times; Ring out, ring out my mournful rhymes But ring the fuller minstrel in. Ring out false pride in place and blood, The civic slander and the spite; Ring in the love of truth and right, Ring in the common love of good. Ring out old shapes of foul disease; Ring out the narrowing lust of gold; Ring out the thousand wars of old, Ring in the thousand years of peace. Ring in the valiant man and free, The larger heart, the kindlier hand; Ring out the darkness of the land, Ring in the Christ that is to be. Alfred, Lord Tennyson
В 2006 году британское министерство культуры (сорри, Департамент по культуре, СМИ и спорту британского правительства) составило список из 12 символов «английскости», куда наряду с чашкой чая и двухэтажным автобусом вошел и кукольный театр Панча и Джуди.
Итальянские марионеточники появились в Англии вскоре после того, как вслед за скончавшимся Кромвелем канули в Лету годы пуританских запретов на увеселения, включая театральные представления и Рождество. 9 мая 1662 года Сэмюэл Пипс с большим удовольствием посмотрел такое представление в Ковент Гардене, о чем не преминул сделать запись в своем дневнике. Она стала первым письменным упоминанием о новом культурном явлении на улицах Лондона, а 9 мая — днем рождения мистера Панча.
О лондонце многое можно узнать по его почтовому индексу. За некоторые — вроде SE3 — приходится платить больше, но есть вещи дороже денег. Респектабельность, например. В этом отношении Блэкхит не нуждается в рекламе. А вот на туристической карте Лондона вы его не найдете, хотя в плане истории и архитектуры он ничем не уступает, скажем, своему ближайшему соседу Гринвичу. Надо только знать, куда идти и смотреть.
Про Пагода-хаус так и хочется сказать банальное «удивительное рядом», да так оно и есть. Он из разряда тех зданий, о которых известно специалистам; местные же жители ходят мимо них практически не замечая, а редкие здесь туристы без посторонней помощи могут на них набрести разве что случайно — и от неожиданности лишиться дара речи.
Удивителен не сам факт существования в Лондоне жилого дома в китайском стиле — отражение моды середины XVIII века, — а то, каким образом Уильям Чеймберс (автор, кстати, пагоды в ботанических садах Кью на противоположном конце города) переложил архитектурный стиль Поднебесной на язык родных осин. Вот эта основательность кирпичной кладки, совершенно естественная и даже обязательная в по преимуществу кирпичном городе; эти пропорции, присущие типичному английскому дому, а никак не пагоде; и восхитительная британская эксцентричность причудливой формы окон — на улицу смотрит круглое, а есть еще овальное, выходящее в сад.
Пагода-хаус был построен в 1760-е годы как садовый домик при Монтегю-хаус, стоявшем некогда на юго-западной окраине Гринвичского парка и простиравшем свои владения далеко за его пределы. Его владельцем был в то время граф Кардиган. В начале XIX века в Монтегю-хаус поселилась принцесса Каролина, сосланная сюда собственным мужем, будущим Георгом IV, женившемся на ней из-под палки и откровенно ненавидевшим навязанную ему спутницу жизни. По иронии судьбы, загадочный китайский символ на крыше Пагода-хаус, как говорят, означает House of Family Love (я бы это перевела как «семейное гнездышко»).
Рагромив Наполеона в битве при Ватерлоо, герцог Веллингтон стал мужчиной номер 1 в Британии. Бурный патриотический восторг, охвативший страну, требовал памятников национальному герою. Один из них от лица женской половины населения был заказан уважаемому скульптору Ричарду Уэстмакотту дамами из общества Ladies of England.
Торжественное открытие монумента, отлитого из трофейных французских пушек, состоялось в Гайд-парке 18 июня 1822 года. И тут разразился грандиозный скандал. Заказчицы, видимо, всецело положившись на опыт и репутацию ваятеля, решили не навязывать ему своих представлений о прекрасном. Не скованный техзаданием Уэстмакотт, вдохновляясь классическим искусством, изваял почтенного ветерана наполеоновских войн в образе Ахилла.