Когда министр финансов Уильям Гладстон поинтересовался у Майкла Фарадея насчет практической ценности электричества, тот честно признался: «Не знаю», и добавил:
Но вполне вероятно, вы скоро сможете обложить его налогом!» («There is every probability that you will soon be able to tax it!»)
Место в социальном лифте, вознесшем сына кузнеца на вершины научной элиты Британской империи, досталось Майклу Фарадею, с одной стороны, по счастливому стечению обстоятельств, а с другой — в награду за упорство и трудолюбие.
Свою трудовую жизнь он начал в 14 лет подмастерьем у переплетчика. Это была его первая большая удача. Последующие семь лет он провел, не только приводя в порядок, но и штудируя научные сочинения, в немалых количествах проходивших через его руки.
Второй удачей Фарадея был его наставник Рибо, который всячески поощрял ученика в отнюдь не связанных с будущей профессией занятиях.
Весной 1812 года фортуна улыбнулась только что окончившему полный курс переплетного дела юноше снова: один из клиентов Рибо подарил ему четыре билета на лекции самого сэра Гемфри Дэви, харизматичного химика, стяжавшего себе славу тем, что изучал действие веселящего газа на… самом себе. (К участию в этих веселых опытах он привлекал и других, включая поэта Сэмюэла Кольриджа, но только при условии, что они будут записывать свои мысли и ощущения в процессе.)
Прослушанные лекции Фарадей тщательно законспектировал, переплел (даром, что ли, семь лет учился!), отправил Дэви и — неслыханная дерзость для ремесленника без университетского диплома — попросил взять его на работу в Королевский институт. Бывший ученик аптекаря, Дэви был приятно поражен обширностью и глубиной познаний юноши и взял его лаборантом, как только появилась свободная вакансия. (14 лет спустя, после того как его патрон уйдет на пенсию, Майкл Фарадей займет его место профессора химии в Королевском институте.)
Более того, знаменитый ученый берет нового сотрудника с собой в полуторагодовое путешествие по Европе. Времена стояли неспокойные, но Дэви удалось раздобыть специальный паспорт на четверых: его самого, его супругу, ее горничную и якобы внезапно отказавшего химику в своих услугах лакея. Фарадея попросили взять на себя обязанности последнего до того момента, как удастся найти замену неверному слуге. Джейн Дэви, относившаяся к юноше как к прислуге, попортила ему немало крови и нервов. Зато ее муж не только щедро восполнял пробелы в (само)образовании своего подчиненного, но и ввел его в круг крупнейших ученых Европы.
Он явно знал, что делал: пройдет совсем немного лет, и его протеже совершит свой первый научный подвиг — превратит электрическую энергию в механическую, создав первый электродвигатель. Десять лет спустя Фарадей соберет первый электрогенератор, после чего электричество перестанет быть курьезом и станет еще одним полезным инструментом в арсенале человечества.
К 1832 году его научные достижения уже настолько несомненны, что даже Оксфордский университет, прежде считавший ученого пролетарского происхождения недостойным, присудил ему наконец почетную докторскую степень. Впоследствии его дважды удостаивали чести быть пожалованным в рыцари — дважды потому, что в первый, да и во второй, раз Фарадей ответил отказом. Отверг он и предложенный ему за весомый вклад в науку пост президента Королевского института, считая, что до конца своих дней должен оставаться «скромным Майклом Фарадеем» («plain Michael Faraday»), — и вместе с тем умудрился подружиться с Анджелой Бёрдетт-Куттс.
Многочисленные открытия — а их из головы нашего героя вышло рекордное число — требовали не существовавших прежде названий — ион, электрод, катод, анод и проч. В этом Фарадею помогал Уильям Хьюэлл, которому мы, кстати, обязаны словами «наука» (science) и «учёный» (scientist); последнее в 1834 году он придумал на смену устаревшему «натурфилософу».
Немало наш герой потрудился и на ниве госзаказа, но если изучение воды в Темзе он счел достойным ученого времяпрепровождением, то от предложения поучаствовать в создании отравляющих газов во время Крымской войны по этическим причинам отказался.
В знак признания научных заслуг Майкла Фарадея британское правительство выделило ему пенсию и жилье в Хэмптон Корте, где 75-летний ученый и скончался 25 августа 1867 года за рабочим столом. Согласно воле покойного, пожелавшего скромных похорон и скромного надгробья, его прах погребли не в Вестминстерском аббатстве, а на Хайгейтском кладбище. А в аббатстве установили памятную табличку. Рядом с могилой Исаака Ньютона.
Добавить комментарий