Граффити Конора Харрингтона на Трафальгар-роуд (С) Анастасия Сахарова
Хотите увидеть английский национализм воочию, поезжайте в Гринвич, где на торцевой стене дома 71 по Трафальгар-роуд (SE10 9TS) красуется творение уличного художника ирландского происхождения Конора Харрингтона. Автор оставил его без названия, но здесь и так все предельно ясно — это Джон Булль после Брекзита.
Портрет Джона Арбетнота работы Годфри Неллера
Джон Булль — воплощение английского национального характера — был создан тоже одним человеком и тоже неангличанином (большое и, правда, лучше видится, видимо, на расстояньи). Звали его Джон Арбетнот (1667- 1735). Выучившись на врача в родной Шотландии, сделать карьеру он там не смог и в поисках лучшей доли отправился по хорошо протоптанной соотечественниками дорожке в Лондон, где зарабатывал на хлеб уроками математики, пока удачным стечением обстоятельств — оказавшись в буквальном смысле в нужное время в нужном месте — не оказался личным врачом королевы Анны.
16 декабря 1942. В ночном небе над Кембриджем появляется самолет. На его борту — немецкий разведчик c заданием особой важности: ему поручено уничтожить завод по производству бомбардировщиков-истребителей «Москито». Первая часть операции проходит успешно. Однако после приземления шпион отправляется прямиком в местное отделение полиции, где выкладывает свои коварные планы прибывшим по такому случаю представителям Службы внешней разведки и переходит на сторону врага.
Не питая ни малейшей симпатии к высотным зданиям, соразмерным только аппетитам застройщиков, но никак не человеку, я радуюсь тому, что живу в Лондоне, а не Шанхае — здесь девелоперов особо высокого полета все-таки держат в узде. Во всяком случае пока. И все это благодаря, вы будете удивлены, собору святого Павла.
Здание универмага Wickham’s должно было стать очередным образчиком вышедшего в тираж классицизма вроде провинциальных кинотеатров и домов культуры в послевоенном СССР. Однако гладко было на бумаге, а когда дошло до реализации задуманного, пришлось вносить коррективы. Вынужденный компромисс на первый взгляд может показаться шуткой, розыгрышем, насмешкой над здравым смыслом и даже издевательством над хорошим вкусом. Не без того. Но, как за любым фасадом, здесь скрывается гораздо большее — история триумфа маленького человека.
Составление карт на протяжении веков было делом долгим и хлопотным и нередко приводило рискнувших им заняться к банкротству: пока обойдешь весь картографируемый участок с теодолитом и курвиметром, пройдут годы, и все это время картографу надо на что-то жить, а геодезические измерения сами по себе, как вы понимаете, прибыли не приносят. Да и готовая карта не факт, что будет коммерчески успешна. Подобные противоречия уже не одно столетие разрешаются по принципу «с миру по нитке». До появления слова «краудфандинг» такого рода меценатство именовалось подпиской. На подписные деньги была создана и одна из самых известных и красивых карт Лондона.
13 апреля 1953 года вышел в свет первый роман бондианы. Вместе с агентом 007 мир литературных, а затем и кинематографических, персонажей пополнился девушками Бонда, первой из которых стала Веспер Линд. Ее прототипом иногда называют Кристину Грэнвил. По иронии судьбы, выдуманные герои Яна Флеминга обрели культовый статус, в то время как о легенде британской разведки времен Второй мировой, в которой счастливо сочетались сокрушительное женское обаяние, отчаянная смелость и феноменальная способность сохранять выдержку в экстремальных ситуациях, изданы всего четыре книги и не снято (пока?) ни одного фильма.
Несмотря на все усилия авторов пособий на тему «Как добиться успеха», признание по-прежнему остается во многом делом случая и на практике часто оказывается не тем, о чем мечталось.
К 44-м годам Алан Александр Милн был вполне состоявшимся романистом, драматургом, поэтом и публицистом. Начав с редактирования студенческого журнала в Кембриджском университете, где он изучал математику, Милн вскоре стал внештатным автором, а затем и помощником редактора юмористического журнала «Панч».
Алан Александр Милн в 1922 году
Глядишь, с годами он дорос бы и до главреда и провел всю жизнь в эмпиреях столичных театров и джентльменских клубов, если бы не война. Пацифистские убеждения Милна были принесены в жертву его патриотизму — так он оказался на фронте, да не где-нибудь, а в пекле самого кровопролитного сражения в истории. (Тем же ветром призывной кампании в битву на Сомме занесло и Дж.Р.Р. Толкиена; Мертвые болота во «Властелине колец» — результат незабываемых впечатлений, полученных там автором.)
Все-таки нельзя не восхищаться отношением британцев к своему архитектурному наследию, в котором здоровый практицизм счастливо уживается с умением уважительно, тактично, с выдумкой и вкусом придавать старым формам новое содержание. (Конечно, и тут не обходится без печальных утрат и неудачных решений, но общее правило таково.) Чаще всего здания, служившие изначально складами, школами, храмами, фабриками, становятся многоквартирными жилыми комплексами.
Случай церкви святого Георгия (St George-in-the-East) в лондонском боро Тауэр Хэмлитс интересен тем, что здесь старое и новое гармонично сосуществуют под одной крышей.
Построенная в 1714-1729 гг. по проекту Николаса Хоксмура (это одна из шести его лондонских церквей и трех в Ист-Энде), в мае 1941-го она стала жертвой прямого попадания зажигательной бомбы. Начавшийся пожар оставил от храма лишь внешние стены, главную башню и четыре башенки поменьше. Святой Георгий-на-Востоке (St George-in-the-East) превратился в святого Георгия-в-руинах (St George-in-the-Ruins).
Вид на церковь святого Георгия с восточной стороны (С) Анастасия Сахарова
В 1964-м здание реконструировали по проекту Артура Бэйли. И до чего же удачно! В алтарной части сохранили церковь, под угловыми башнями обустроили по квартире, а на месте сгоревшего нефа — внутренний дворик под открытым небом.
На Google Maps на церковь святого Георгия можно посмотреть с высоты птичьего полета. Зеленый прямоугольник — крыша храма после реконструкции, красным я обвела атриум, а по углам расположены квартиры.
Скрытый за необещающим никаких сюрпризов фасадом, этот атриум производит совершенно ошеломительное впечатление. Оно усиливается головокружительным видом бездонного неба над головой и уходящих в него башен. (Тот случай, когда я горько пожалела, что так и не обзавелась широкоугольным фотообъективом.)
Атриум церкви святого Георгия-на-Востоке (С) Анастасия Сахарова
Должна признать, ничего подобного я еще не видела и вполне допускаю, что святой Георгий-на-Востоке — архитектурный уникум. Жемчужина — точно.
Бывшее здание сигаретной фабрики Carreras при первом знакомстве производит без преувеличения ошеломительное впечатление, особенно если набрести на него случайно и выйти с тыла — могучего, но в остальном ничем не намекающего на ожидающий вас за углом архитектурный праздник.