Зверинцы испокон веку были одним из любимых развлечений тех, кто почитает себя венцом творения. В Англии заморские животные появились еще в XII веке, когда на потеху королю Генриху I несколько особей привезли в его дворец в Вудстоке в Оксфордшире. А в 1251 году его последователь не только на троне, но и в забавах Генрих III основал королевский зверинец в Лондонском Тауэре. До конца XVIII века это был единственный зоопарк в городе (передвижные зверинцы, кочевавшие по стране с ярмарки на ярмарку и совмещавшие функции зоосада с цирковыми выступлениями, не в счет). В 1793 году у него появился серьезный конкурент.
«Ноев ковчег» на Стрэнде
Основатель зверинца Exeter ‘Change на Стрэнде Гилберт Пидкок был гением самопиара. По видом новостных сообщений он рекламировал себя как современного Ноя, а свою коллекцию животных — как, разумеется, чудесный ковчег, где
величественный африканский лев рычит в гармонии с ужасным бенгальским тигром».
В 1817 году зверинец перешел в руки нового хозяина. Им стал Эдвард Кросс, талантливый предприниматель, торговец дикими животными и шоумен. При нем ряды обитателей зоосада пополнились такими относительно непривычными для лондонского глаза существами, как антилопы гну, ламы, морские львы, страусы эму, питоны и даже бизон. Из просто Королевского зверинца предприятие выросло сначала до «Королевского Главного Национального зверинца», а затем и до
Величайшего национального собрания живой природы в мире… крупнейшей коллекции редкостей в истории со времен первого собирателя диковин животного мира Ноя».
Exeter ‘Change не только превратился в главную достопримечательность столицы, но и стал синонимом самого слова «зверинец» в словаре лондонцев. Фасад здания зверинца на Стрэнде украшали большие красочные плакаты с изображением главных героев шоу, а у входа в форме йомена стоял зазывала, чьи крики сливались с доносившимися изнутри воплями джунглей — удивительнейшая какофония, которая нередко вводила в ступор трусивших мимо лошадей.
«Я работаю крокодилом в зоопарке»
Звери работали на износ — с 9 утра до 9 вечера. Зверинец состоял из трех частей, билет в каждую из которых стоил шиллинг (плюс специальное предложение «три по цене двух»). За эти деньги можно было также подержать на руках львенка или двух. В 8 часов вечера слон звонил в колокольчик, объявляя время вечернего кормления. Когда в силу изменившихся социальных привычек время ужина сдвинулось, для удобства гостей, среди которых было немало благородных во всех отношениях лиц, зверей стали кормить в 4 часа по полудни.
12 ноября 1813 года в знаменитом зверинце побывал лорд Байрон. Два дня спустя он описал свои впечатления в дневнике. Больше всего его поразили лев, как собака, следовавший по пятам за своим кипером, и гиена, которая питала самые нежные чувства к своему. Пишет он и о слоне, который взял у него, а затем вернул ему монетку, снял с головы поэта шляпу, открыл дверь и вообще
вел себя так хорошо, что я пожалел, что он не мой дворецкий».
Слона звали Чани. В Лондон он попал в 1809 году из Бенгалии. И так, возможно, и остался бы на всю жизнь «еще одним слоном», если бы не его дебют в пантомиме «Арлекин и Падманаба» в Ковент Гарден 26 декабря 1811 года.
Животные и раньше появлялись на лондонской сцене, но развлекающие публику собаки и лошади не шли ни в какое сравнение с Чани. Правда, первый блин вышел комом: напуганный бурным приемом, который оказали ему восхищенные зрители, Чани со всех ног бросился со сцены, не доиграв отведенной ему роли.
По другим сведениям, наш герой совершил грех, одинаково непростительный как двуногим, так и четвероногим актерам, — повернулся к зрителям хвостом. Однако несмотря на возмущенные крики «Позор!», раздававшиеся из партера, представление было с успехом дано еще 39 раз, после чего Чани оставил театр, чтобы стать главной «звездой» зверинца Эдварда Кросса.
Опубликованное в газетах 2 марта 1826 года сообщение о трагической смерти всенародного любимца повергло лондонцев в настоящий шок.
История одного убийства
Справедливости ради надо заметить, что печальный финал был, конечно, неизбежен и закономерен. Вполне добродушный слон, как ни крути, оставался диким зверем со своими нуждами, из которых удовлетворялись только две — потребности в еде и воде. А инстинкт продолжения рода оставался неутоленным и год от года проявлялся во все более яростных приступах бешенства, которые «лечили» ударными дозами слабительного.
В воскресенье 26 февраля 1826 года начался очередной приступ. Несчастное животное металось по клетке, круша обитые железом дубовые прутья решетки 3 футов в обхвате и грозя вырваться на свободу. Его рев взбудоражил других обитателей зверинца. Квартал был оцеплен, внутри и снаружи здания стояли патрули, следившие, чтобы любопытные не проникли в его стены. Ко вторнику стало понятно, что разбушевавшийся слон может обрушить здание зверинца целиком. Давать слабительное было явно поздно. Смирившись с утратой самого ценного своего экспоната, Эдвард Кросс решает убить животное.
Слона. Весом в 5 тонн и ростом 3 с половиной метра. Запертого в клетке на одном из верхних этажей дома, расположенного в центре Лондона. Окруженного другими беснующимися дикими животными. Задачка не из легких. Попытались было Чани отравить, но он учуял запах яда, которым обработали сено, и отказался его есть. Тогда было решено слона застрелить.
Вызванные из Холборна оружейных дел мастера возложенную на них миссию провалили. На помощь призвали солдат из Сомерсет-хаус. Те палили и палили, а Чани только сильнее распалялся, угрожая разрушить место своего заточения и погрести под его руинами тела своих мучителей. Наконец, послали за пушкой. Слава богу, до ее применения дело не дошло: к тому моменту как она была доставлена, кипер уже поразил жизненно важные органы животного гарпуном. Эта рана вкупе со 152 пулями положила конец страданиям ни в чем не повинного Чани.
Посмертная гастроль
Как только со слоном-бунтовщиком было покончено, мысли владельца зверинца тут же вернулись к бухгалтерским книгам. Мертвый Чани должен был компенсировать хозяину недополученную прибыль. За те же деньги, что они платили за лицезрение живого слона, «любители животных» теперь глазели на его изувеченный труп.
В субботу 4 марта Эдварду Кроссу было приказано немедленно избавиться от начавшей разлагаться туши. С помощью хитроумного инженерного сооружения труп приподняли, и 9 мясников начали снимать с него шкуру. Через 12 часов дело было сделано. Шкуру предприимчивый владелец зверинца, разумеется, продал. Затем дюжина хирургов, окруженная толпой студентов, вырезали внутренние органы. К 10 вечера воскресенья то, что осталось от некогда любимца публики погрузили на тележки, которые вереницей потянулись от здания Exeter ‘Change.
Трагическая гибель Чани вызвала шквал негодования общественности. Читатели «Таймс» писали гневные письма, осуждавшие ужасающие условия содержания животных в зверинцах, и возмущались тем, как варварски был убит всеобщий любимец. В память о Чани было написано бесчисленное множество виршей, печатались принты, изображавшие его мучительную смерть, даже была поставлена пьеса. Правда, в то же время в The Mirror of Literature публиковались многочисленные анекдоты о слонах, а также рецепты рагу и стейков из их мяса.
Какое-то время мертвый Чани приносил своему владельцу не меньше прибыли, чем живой. Тот выставлял скелет погибшего слона в его же клетке сначала на Стрэнде, затем отправил его на гастроли в провинцию, по возвращении откуда он демонстрировался в Египетском зале на Пикадилли. В конце концов он оказался в коллекции Хантерианского музея и погиб во время бомбежки в 1941 году.
В 1829 году в связи с начавшимися работами по благоустройству этого района города здание зверинца на Стрэнде было снесено. Его обитатели перебрались в королевские конюшни на Трафальгарской площади. Правда, вскоре им пришлось уступить место Национальной галерее. Остатки некогда главного аттракциона столицы отправились доживать свои дни в зоопарк в Суррее.
Добавить комментарий