Он родился 2 декабря 1827 года в Лондоне в семье состоятельного инженера Альфреда Бёрджеса. Отцовские капиталы впоследствии позволили ему в полной мере насладиться мало кому доступной роскошью заниматься любимым делом без оглядки на сопряженные с ним затраты.
Отучившись в Королевском колледже, Уильям отправляется повидать мир, а по возвращении открывает свою собственную практику. Пламенный энтузиаст французской готики, убежденный, что разбирается в ней лучше, чем сами французы, Бёрджес умел найти ей поистине универсальное применение — от ювелирных украшений и витражей до склада в лондонском Сити и собора в Ирландии. Его профессиональные и творческие интересы поистине всеохватны — он занимается также скульптурой, мебелью, работой с металлом и дизайном интерьеров.
Бёрджес выступает соавтором средневекового отдела (Medieval Court) международной выставки 1862 года, проектирует комплекс Королевского судного двора на Стрэнде (задумка так и осталась на бумаге, ибо победителем конкурса стал более удачливый Джордж Эдмунд Стрит) и участвует в реконструкции внутреннего пространства собора святого Павла — правда, его фантазии не находят понимания у церковного начальства, архитектора отстраняют от работы, а вызывающий проект ложится на полку.
Зато уж в собственном доме он ограничен лишь рамками своего воображения. Поэтому-то Тауэр Хаус в Кенсингтоне столь ценен — это квинтэссенция всего, что его создатель знал, как мало кто из современников (пожалуй, только Пьюджин), и беззаветно любил.
Этот чудо-дом словно сборник волшебных сказок — каждая комната рассказывает свою историю: о любви, времени, литературе. Бёрджес был настоящим фанатиком декоративных деталей, которыми он украшал буквально каждый свободный сантиметр пространства — витражные окна, фрески, фризы, резьба, все из лучших материалов и виртуозно затейливо.
Хозяин необыкновенного дома тоже отличался известной эксцентричностью. Маленький и упитанный, Бёрджес обладал исключительно непривлекательной внешностью — даже лучшие друзья без обиняков звали его ‘Ugly Burges’. (Тот факт, что его прижизненные изображения можно пересчитать буквально на пальцах одной руки, отнюдь не случайность, а следствие целенаправленного избегания что кисти художника, что объектива фотоаппарата.) А еще он был катастрофически — однажды принял павлина за человека — близорук.
Недостатки фасада с лихвой компенсировались скрывавшимся за ним — отменное чувство юмора и хорошо подвешенный язык делали Бёрджеса душой любой компании, если, конечно, обладатель этих достоинств был в духе. В не меньшей степени архитектор был знаменит и своей ребячливостью; Данте Габриэль Россетти даже сочинил об этом лимерик.
There’s a babyish party called Burges,
Who from childhood hardly emerges.
If you hadn’t been told,
He’s disgracefully old,
You would offer a bull’s-eye to Burges.
И вполне в духе той эпохи и тогдашней богемы Бёрджес злоупотреблял опиумом. Влияние последнего на творчество и преждевременную кончину архитектора по-прежнему остается предметом оживленных споров среди историков искусства.
(С) Анастасия Сахарова
Увы, Бёрджесу недолго пришлось наслаждаться своим сказочным теремком. Во время инспекционной поездки в Уэльс, где в то время под его руководством шла реставрация замка Кох, принадлежащего другу архитектора маркизу Бьюту, Бёрджес попал под сильный дождь с ветром, простудился и, пролежав пару недель парализованным, 20 апреля 1881 года оправился к праотцам.
После смерти один из главных апологетов викторианской неоготики и его творческое наследие оказались на задворках Истории: сменилась в очередной раз мода, и то, за что еще совсем недавно состоятельные люди готовы были платить сумасшедшие деньги, все теми же состоятельными людьми стало уничтожаться в угоду новым представлениям о прекрасном. О Бёрджесе практически забыли, созданные по его проектам здания ветшали без должной заботы либо перестраивались, мебель распродавалась (такая судьба постигла значительную часть оригинальной обстановки Тауэр Хауса), многие ювелирные украшения и витражи были утрачены. Лишь в последние тридцать лет «архитектурная трагедия 19 века» была переосмыслена и оценена, наконец, по достоинству. Дошло до того, что когда несколько лет назад один из немногих сохранившихся предметов мебели работы Бёрджеса был выставлен на продажу, правительство ввело временный запрет на вывоз раритета за границу во избежание утраты части национального достояния.
Тауэр Хаус получил статус памятника архитектуры 1-й категории, но продолжает оставаться жилым домом. С 1973 года им владеет Джимми Пейдж, основатель Led Zeppelin. Он относится к во всех смыслах драгоценному приобретению с таким пиететом, что не только не устраивает здесь шумных вечеринок, но даже обходится без телевизора.
Добавить комментарий