Большинство архитекторов, даже очень талантливых, вынуждены неоднократно доказать свою профпригодность сначала на небольших, а затем средней руки проектах, прежде чем им доверят нечто грандиозное. Как из любого правила, из этого тоже бывают исключения. Когда третьему графу Карлайлу понадобилась загородная резиденция, он предпочел профессионала новичку без специального образования и портфолио. И не прогадал: столетие спустя сам сэр Джон Соун назовет этого выдающегося самоучку Шекспиром в мире архитектуры.
В 35 лет податься в зодчие — решение, согласитесь, смелое. Однако Джону Ванбру было не привыкать к подобного рода авантюрам. Земную жизнь пройдя до половины, он успел послужить в Ост-Индской компании, поучаствовать в свержении Якова II с английского престола, отсидеть во Франции четыре с половиной года по обвинению в шпионаже, а по возвращении на родину стать скандально знаменитым драматургом, чьи пьесы «Неисправимый» и «Оскорбленная жена» не только совершили настоящую сексуальную революцию на английских подмостках, но и стали провозвестницами феминизма.
Выбор, сделанный графом Карлайлом, не был, разумеется, случайным. С Джоном Ванбру он был хорошо знаком по клубу «Кит-Кат», где новоиспеченный архитектор заслужил всеобщую любовь сокрушительным личным обаянием и исключительным даром дружества. Отсутствие образования и опыта, возможно, было даже плюсом, ибо давало возможность творить без оглядки на традиции, правила и стереотипы. Вместе с тем глаз у Ванбру был наметанный: он и Париж повидал, и по родной стране поездил, да и его работа в театре написанием пьес не ограничивалась.
В общем, граф рискнул — и выиграл: Касл-Ховард — не просто загородная резиденция, а настоящий шедевр архитектуры.
Никто не предупредил меня, что я увижу разом дворец, город, крепость, храмы на возвышенностях, леса, достойные того, чтобы в них поселились друиды, прекраснейшую лужайку, заканчивающуюся горизонтом, и мавзолей, вызвавший у меня мечту быть похороненным заживо; говоря короче, я видал грандиозные места и прежде, но безупречные — никогда». (Nobody had informed me at one view I should see a palace, a town, a fortified city, temples on high places, woods worthy of being a metropolis of Druids, the noblest lawn fenced by half the horizon and a mausoleum that would tempt me to be buried alive: in short, I have seen gigantic places before, but never a sublime one.)
Хорес Уолпол после визита в Касл-Ховард в 1772 году
Свою руку к нему, как и многим другим проектам Ванбру, приложил Николас Хоксмур, профессиональный архитектор, работавший с самим Кристофером Реном; он был тем человеком, чьи знания и навыки чертежника и прораба сделали возможным практическое воплощение фантазий Ванбру.
Благодарный граф Карлайл в долгу не остался: его усилиями Джон Ванбру в 1702 году стал архитектором Ее Величества, а годом позже сменил Кристофера Рена на посту архитектора Гринвичского морского госпиталя. И уже при Георге I он был пожалован в рыцари.
Оглушительный успех Касл-Ховард принес с собой не только официальное признание и почетные должности и титулы, но и новые профессиональные вызовы.
В 1705 году, когда строительство Касл-Ховард шло полным ходом, но было еше далеко от завершения, Джон Ванбру удостоился чести проектировать загородную резиденцию герцога Мальборо.
Королева Анна высоко оценила разгром, учиненный англичанами французам в битве при Бленхейме; столь высоко, что наградила командовавшего им военачальника обширным поместьем в Оксфордшире и щедрыми ассигнованиями на постройку резиденции. Учитывая все вышесказанное, речь шла не столько о жилом доме, сколько о памятнике.
Начавшееся строительство было прервано, когда супруга герцога Сара Черчилль рассорилась с королевой. В немилость впали оба, некогда щедрая монаршья рука показала им кукиш, и Черчилли сочли за лучшее эмигрировать на континент.
Вернувшись после смерти королевы Анны и восстановив былые позиции теперь уже при дворе Георга I, супруги решили достроить Бленхейм за свой счет. Однако три года спустя немолодого уже герцога хватил удар, и распоряжаться всем стала Сара, которую Ванбру не устраивал с самого начала — ей не нравилась экстравагантность его стиля, которая к тому же слишком дорого обходилась заказчику. Эта битва при Бленхейме закончилась очень некрасиво: архитектора просто перестали пускать на объект, который уже в одиночку достраивал все тот же Хоксмур. (В 1725 году, за год до смерти, Ванбру с женой и графом Карлайлом попытались было осмотреть Бленхейм в качестве туристов, но их не пустили даже в парк.)
Стиль барокко, которому Ванбру оставался верен на протяжении всей своей архитектурной карьеры, — вернее, его английская разновидность, возникшая как результат творческого переосмысления архитектором континентального оригинала, — после смерти архитектора быстро вышел из моды.
А вот драматургическому наследию Джона Ванбру повезло больше. «Неисправимого» ставят до сих пор, и он по-прежнему пользуется популярностью у зрителей.
Добавить комментарий