Николас Хоксмур (1661 — 1736) был во многом темной лошадкой для своих современников и оставался ею для потомков вплоть до недавнего времени.
18-летним отроком сын ноттингемширского крестьянина отправился покорять столицу — и покорил самого сэра Кристофера Рена, который взял его к себе личным секретарем-делопроизводителем. Башковитый и влюбленный в архитектуру, Николас, как губка, впитывал секреты профессионального мастерства своего патрона. Пять лет спустя он уже был полноправным помощником Реном в работе над всеми главными проектами последнего, включая военный госпиталь в Челси, собор святого Павла, Гринвичский госпиталь и восстановление поврежденных или уничтоженных пожаром 1666 года церквей лондонского Сити.
К началу 18-го столетия Хоксмур был одним из самых квалифицированных архитекторов, когда-либо живших в Британии, при том что, в отличие от многих своих коллег, никогда не бывал за границей, а изрядная часть его познаний была почерпнута из книг. Опыт предшественников он истрактует так, что найдет понимание только в XX веке.
Хоксмур был аутсайдером не только по происхождению, но и в своей художественной манере. Построенные им здания размерами напоминают океанские лайнеры, а видом — несуразное нагромождение случайных архитектурных элементов разных эпох и стилей.
Статуя Георга II на шпиле церкви святого Георгия в Блумзбери (сможете отыскать ее на гравюре Хогарта?) долгое время служила поводом для насмешек над эксцентричным архитектором вроде издевательского стишка авторства сэра Джона Соуна: When Harry the eighth left the Pope in the lurch, His Parliament made him the head of the Church, But George’s good subjects, the Bloomsbury people, Instead of the Church, made him head of the Steeple.
(С) Анастасия Сахарова
Центральное место в наследии Николаса Хоксмура занимают шесть церквей, построенных им для окраин растущего вширь Лондона: святой Анны в Лаймхаусе, Христова Церковь в Спиталфилдзе, святого Георгия в Блумзбери, святого Альфеджа в Гринвиче, святого Георгия на Востоке и Пресвятой Девы Марии (Сент-Мэри-Вулнот) в Лэнгборне в лондонском Сити.
(С) Анастасия Сахарова
Воздвигнутые в новоприсоединенных приходах как воплощение и напоминание о том, кто тут теперь власть, они беззастенчиво довлеют над окружающей их действительностью. На фоне остальной застройки эти оплоты англиканской веры выделялись не только своими исполинскими размерами, но также цветом и фактурой — глыбы белого портлендского камня среди красного кирпича. А их нарушающая все на тот момент общепринятые понятия о прекрасном архитектура только через два с лишним столетия дождется оправдания и признания.
В 1723 году Николас Хоксмур сменит скончавшегося Кристофера Рена на посту сюрвейера Вестминстерского аббатства и в этом качестве спроектирует башни западного фасада (закончены они будут, правда, только после его смерти).
Вплоть до середины XX века Николас Хоксмур имел репутацию главным образом помощника великого Рена и в меньшей степени — Ванбру. Его признание как полноправного архитектора, а следом за этим и широкая известность, — заслуга литератора Иена Синклера, поэтическое воображение которого узрело в композиции хоксмуровских церквей символические элементы религиозного сатанизма. Эта идея была впоследствии подхвачена и развита Питером Акройдом в романе «Хоксмур» и Аланом Муром и Эдди Кэмпбеллом в комиксе «Из ада».
