В истории искусства имя Данте Габриэля Россетти связано, прежде всего, с именами Элизабет Сиддал и Джейн Моррис — обе были его музами и возлюбленными. Между тем, в судьбе художника и поэта была еще одна женщина, оказавшая не меньшее влияние на его жизнь и творчество, однако до недавних пор практически забытая.
Их знакомство состоялось на народных гуляниях по случаю триумфального возвращения с Крымской войны Флоренс Найтингейл. Россетти со своими друзьями и братьями-прерафаэлитами Эдвардом Бёрн-Джонсом и Фордом Мэдоксом Брауном воспользовались оказией для поиска моделей. В пестрой и шумной толпе внимание Россетти привлекла молодая девушка с роскошными волосами, в соответствии с приличиями того времени собранными на затылке. Не стесняясь правилами хорошего тона, художник подошел к ней и привычным движением руки дал медного цвета локонам рассыпаться по плечам. В ответ на такую дерзость девица, явно польщенная мужским вниманием, лишь изобразила смятение. Ее же тетка, пригласившая племянницу погостить в Лондоне и сопровождавшая ее в тот день, была искренне возмущена подобной вольностью, но недолго — обаяние Россетти сокрушило и эту цитадель нравственности. На следующий день они обе появились в мастерской художника, где яркая красота 21-летней Сары Кокс впервые послужила искусству.
По иронии судьбы, так и оставшаяся незаконченной картина «Найденная», где Сара изображена в образе падшей женщины, надолго и незаслуженно создала модели репутацию проститутки. Бенефициаром чувственной натуры и щедрого сердца Сары стал не один мужчина, но оснований обвинять ее в торговле своим телом не имеется.
Три года спустя после знакомства Сара, ставшая к тому времени Фанни (имя ее умершей в младенчестве сестры), позировала для первого в творчестве Россетти одиночного женского портрета. Bocca Baciata не только стала поворотным моментом в творческой биографии художника, но и создала его модели славу истинной stunner (от англ. stun – «ошеломлять») — чувственного, загадочного и исполненного внутренней силы женского идеала прерафаэлитов.
Сбылись, казалось, самые заветные мечты дочери провинциального кузнеца: у нее был возлюбленный и покровитель, дом, работа и довольно комфортная жизнь, которая ее вполне устраивала. Все это в одночасье оказалось под угрозой, когда в апреле 1860 года Россетти получил письмо от Элизабет Сиддал, роман с которой оборвался с появлением в жизни художника Сары Кокс. Теперь Элизабет при смерти, и, поддавшись чувству вины и давлению друзей, Россетти женится на ней.
Перспектива снова оказаться в провинции, бедности и служанках Фанни не прельщала, и она спешно ищет запасной аэродром. Им оказывается механик и по совместительству коллега-натурщик Тимоти Хьюз. Всего два месяца спустя они уже женаты, а Фанни Кокс становится Фанни Корнфорт, взяв себе фамилию отчима мужа — видимо, для создания некоторой дистанции между своим статусом замужней женщины и несовместимым с ним по представлениям викторианской эпохи ремеслом натурщицы.
Брак Россетти и Элизабет Сиддал не был ни счастливым, ни долгим. Овдовев в 1862 году, художник переезжает из квартиры, где скончалась Лиззи, в дом на Чейни Уолк в Челси. Вместе с ним поселилась, покинув законного супруга, и Фанни. Она была для Россетти буквально всем — любовницей, домоправительницей, душой собиравшихся у него компаний. Бойкая на язык, жизнерадостная и темпераментная, Фанни в равной мере вызывала восхищение и возмущение гостей Россетти.
Со временем и художник и его модель раздались в талии, наделив по такому случаю друг друга прозвищами «носорог» и «слониха», а их отношения все больше напоминали совместную жизнь давно состоящих в браке, но по-прежнему испытывающих нежность друг к другу супругов. Фанни по-прежнему позировала Россетти, но лишь в качестве одной из, а не главной модели.
А затем в жизни Россетти появилась Джейн Моррис. Возникший между ними роман заставил страдать не одну только Фанни, но и супруга Джейн. В течение трех лет Россетти бывал на Чейни Уолк только наездами, проводя большую часть времени в компании своей новой музы в снятом им и Уильямом Моррисом загородном доме Кельмскотт Мэнор.
Это был один из самых продуктивных периодов в его жизни, но творческое напряжение вкупе с тонкой душевной организацией, ухудшающимся зрением, негативными отзывами критиков и столь распространненым в ту эпоху, особенно в кругах богемы, пристрастием к морфию, опию, хлоралу и крепкому алкоголю довели Россетти до нервного срыва. Он пытается покончить с собой, но остается в живых, а придя в сознание, первым делом требует к себе Фанни.
В 1874 году умирает Тимоти Хьюз, а Джейн Моррис решает покончить с любовным треугольником, — и Россетти возвращается к родным пенатам, т. е. к брошенной им на Чейни Уолк Фанни (за три года ей ни разу не было позволено даже навестить его в Кельмскотте), которая становится теперь его сиделкой. Его зависимость прогрессирует, и Фанни из жалости к несчастному берется доставать ему пагубное зелье, чем, разумеется, вызывает негодование членов семьи и друзей Россетти, которые подозревают ее в намерении прибрать к рукам его состояние. Три года спустя состояние художника ухудшается настолько, что мать и сестра увозят его из Лондона; Фанни оказывается на улице (вполне вероятно, сделано это было без ведома и одобрения Россетти).
Через знакомых ей удается получить место хозяйки таверны «Роза» на Джермин-стрит. Два года спустя ее благодетель и работодатель Джон Бернард Шотт становится и ее супругом. Между тем здоровье Россетти поправилось настолько, что он смог вернуться в Челси, но, одинокий и несчастный, он, как никогда прежде, нуждался в компании сердобольной Фанни. Мистер Шотт не возражал: он регулярно появлялся в доме на Чейни Уолк, помогая жене, и хорошо ладил с Россетти.
В доме художника вскоре появляется еще одно лицо — журналист и писатель Хол Кейн, поселившийся у Россетти в качестве его секретаря и биографа. В 1881 году он сопровождает больного художника и его сиделку в поездке на отдых в Камбрию. Кейн не питал симпатий к Фанни, и, когда Россетти попросил своего секретаря составить завещание, в котором все оставлял ей, наотрез отказался это делать и при первой же возможности поставил в известность семью Данте Габриэля.
Когда здоровье художника снова ухудшается, его, как и в прошлый раз, увозят на море; там в присутствии матери и сестры Россетти составляется завещание, где имя Фанни даже не упоминается. Она пишет письма, чтобы быть в курсе состояния Россетти, но, когда он умирает в пасхальное воскресенье 1882 года, его семья сообщает ей о печальном событии слишком поздно, и на похороны Фанни не попадает.
Таверна «Роза» не пользовалась коммерческим успехом, и супруги Шотт решили попытать счастья в выставочном деле, открыв на Олд Бонд-стрит «Галерею Россетти». За долгие годы жизни с художником Фанни скопила изрядную коллекцию его работ. Она включала ее собственные портреты, права на которые Россетти еще при жизни передал ей в качестве благодарности за верность и преданность и как залог ее финансового благополучия после его смерти, а также наброски, часть из которых была забракована Россетти, но заботливо сохранена его домоправительницей.
Через десять лет после кончины Россетти овдовевшую к тому времени Фанни навещает Сэмюэл Бэнкрофт, американский промышленник и большой поклонник творчества прерафаэлитов. Они подружились, стали переписываться, и в последующие годы значительная часть коллекции Фанни перекочевала в Дэлавер.
В 1905 году переписка внезапно обрывается. Бэнкрофт пытается выяснить, что случилось, но его корреспондентка как в воду канула.
Прошло сто с лишним лет прежде чем удалось пролить свет на загадочное исчезновение Фанни Корнфорт. В 2015 году в ставших публичными архивах больниц для душевнобольных обнаружились ранее неизвестные подробности последних лет ее жизни. Все оказалось прозаически просто: прогрессировавшие старческая глухота и слабоумие Фанни сделали ее слишком тяжелой ношей для семьи ее золовки, в которой она жила после смерти мужа. Старушку сдали в ближайший работный дом, а оттуда вскоре перевели в психиатрическую больницу в Чичестере. В сентябре 1908 года она подхватила бронхит, развившийся в пневмонию, и 24 февраля следующего года Сары Хьюз (под этим именем родственники сдали ее на попечение государства) не стало. Ее тело нашло свой последний приют в общей могиле с другими такими же несчастными. Погребение было оплачено больницей.
Добавить комментарий