В отличие от ночных бабочек, куртизанки были вожделенной мечтой состоятельных мужчин не только и не столько как источник плотских утех, а как идеальные компаньонки. Самые успешные из них были умны и часто весьма неплохо образованы, отличались отменным чувством юмора, изящными манерами и хорошим вкусом. Законные супруги, к сожалению, далеко не всегда обладали вышеперечисленными достоинствами. Но главное — роман с куртизанкой — в отличие от женитьбы — не накладывал на мужчину никаких обязательств, хотя порой и оборачивался неприятными сюрпризами. Что ж, за удовольствия надо платить. И иногда — с процентами.
При всем богатстве выбора другой альтернативы нет
Дом поселившегося в лондонском Мэйфере швейцарского часовщика Дюбуше (сменившего со временем фамилию на Уилсон), наполненный какофонией тикающих на все лады хронометров, бесконечных споров супругов друг с другом и голосов пятнадцати разновозрастных чад, свел бы с ума кого угодно. Неудивительно, что 10-летняя Хэрриет поставила целью своей жизни свободное и независимое существование.
Чего-чего, а упорства ей было не занимать, в чем мы еще не раз убедимся. Однако выбор у тогдашних женщин был невелик: выйти замуж за выбранного родителями человека и провести остаток жизни в четырех стенах, ведя домашнее хозяйство, рожая одного за другим наследников и благодаря бога всякий раз, когда удавалось пережить роды; или стать гувернанткой — в смысле престижа, уважения и прав занятие примерно такое же неблагодарное, как и замужество. Хэрриет честно попробовала свои силы на поприще учительницы музыки и обнаружила, что жизнь последней тяжела и неказиста.
Однако для девушек с головой на плечах существовал еще один, гораздо более привлекательный, вариант — стать куртизанкой. Если подойти к делу с умом, можно было рассчитывать не только на шикарные наряды, дорогие украшения, апартаменты в фешенебельном районе города и собственный экипаж, но — при удачном стечении обстоятельств — и пенсию.
Блеск…
Послужной список Хэрриет открыл лорд Уильям Крейвен, который наводил на 15-летнюю девицу жуткую тоску рассказами о своих плантациях деревьев какао в Вест-Индии. Не вдохновлял нашу героиню и его ночной колпак, вскоре отправленный ею на помойку.
За лордом Крейвеном последовали многие его знаменитые современники. Хэрриет не отличалась красотой, да и образованием похвастаться не могла, но зато с ней было ужасно весело — она шутила и сквернословила наравне с мужчинами, оставаясь при этом настоящей женщиной (обожавшей, заметим мы в скобках, играть на фортепиано). Она стала также настоящей иконой стиля и с большим вкусом и тщанием выбирала наряды не только для себя, но и для своих мужчин. Желающих потратить деньги на знаменитую куртизанку было хоть отбавляй, но далеко не все из них удостоились этой чести.
Одним из тех, перед кем эта крепость пала не сразу, был Георг, принц Уэльский. Заинтересовавшись, как она пишет в своих мемуарах, какого рода ночной колпак носит наследник престола, Хэрриет первая написала ему письмо:
Говорят, я очень красивая, так что, вероятно, Вы хотели бы меня увидеть […] если Вы считаете, что сможете влюбить меня в себя, напишите мне…»
‘I am told that I am very beautiful, so, perhaps, you would like to see me […] if you believe you could make me in love with you, write to me…’.
Заинтригованный королевич предложил богине полусвета встретиться в Лондоне (их переписка началась, когда оба находились в Брайтоне), на что Хэрриет отвечала так:
Сэр, проехать 52 мили по такой погоде лишь ради того, чтобы встретиться с мужчиной […], было бы, согласитесь, безумием со стороны девушки вроде меня, окруженной готовыми ради нее на все поклонниками. Если Вы можете придумать что-нибудь получше, чем обычные мужчины, чтобы доставить удовольствие даме, так и напишите. Если же нет, тогда прощайте, мсье принц».
‘Sir, to travel fifty-two miles, this bad weather, merely to see a man […] would, you must admit, be madness, in a girl like myself, surrounded by humble admirers […] if you can do anything better , in the way of pleasing a lady, than ordinary men, write directly: if not, adieu, Monsieur le Prince’.
История, увы, не сохранила ответ самого завидного жениха королевства, не привыкшего к отказам, на выходку Хэрриет.
… и нищета куртизанки
Однако век куртизанки недолог: нашей героине не исполнилось еще и тридцати, когда прежде неиссякаемый поток мечтавших взять ее под свое финансовое покровительство постепенно, но неумолимо иссяк. Оставшись на мели, Хэрриет лихорадочно искала альтернативные источники средств к безбедному существованию. Как и десять с небольшим лет назад, выбор у нее был небольшой: все, что она могла хоть как-то монетизировать, — это воспоминания о своей бурной молодости.
Правда, ни один из лондонских издателей, которым она предложила свою рукопись для публикации, не увидел в ней будущего бестселлера. От отчаяния Хэрриет обратилась к Джозефу Стокдейлу — честолюбивому издателю порнографии, имевшему зуб на аристократию и, что гораздо важнее, как и начинающий автор, нуждавшемуся в деньгах.
Поскольку коммерческий успех книге никто не мог гарантировать, Стокдейл и Уилсон решили не ждать милостей от читающей публики. Они разослали всем действующим лицам пикантных воспоминаний бывшей куртизанки письма-уведомления о праве на забвение. Цена вопроса — 200 фунтов. Граф Спенсер пошел дальше и попытался было выкупить скандальную рукопись целиком, однако, был отвергнут вместе с предложенными за нее 1000 фунтов.
Мемуары Хэрриет Уилсон увидели свет в 1825 году. Для пущего ажиотажа и максимизации прибыли они публиковались по частям. На обложке стояли день и час выхода следующего тома, а на ее задней стороне — список главных героев-любовников, расставленных по ранжиру.
Новинка шла нарасхват. Особой популярностью она пользовалась в верхней палате парламента — едва ли хоть один законопроект удостаивался столь пристального внимания лордов, выискивавших на страницах провокационного бестселлера имена своих коллег. В джентльменских клубах White’s, Brook’s и The United Service Club устраивались собрания по предотвращению выхода в свет очередной порции скабрезных историй.
Толку от них, разумеется, не было никакого — Хэрриет было не остановить; можно было разве что немного задержать, ведя переговоры о спасении собственной репутации. Так выход первой части мемуаров был отложен из-за… леди Бервик, урожденной Софии Уилсон, одной из трех сестер Хэрриет, ставших, как и она, поклонницами Киприды.
Коварство и любовь
Впервые Хэрриет увидела лорда Понсонби в Гайд-парке, где он гулял с собакой, — и влюбилась с первого взгляда. Вечер за вечером она приходила туда одна или с компанией с единственной целью — увидеть его. Выяснила, где он живет и буквально ходила по пятам за своим возлюбленным. Наконец, несколько недель спустя, под окнами дома пребывавшей в зените своей славы куртизанки раздался цокот копыт. Предмет ее желаний прогарцевал туда и обратно по улице, пока потерявшая голову от любви Хэрриет, затаив дыхание, наблюдала за ним с крыши.
Между ними начался бурный роман, продолжавшийся три года — по собственному признанию Хэрриет, лучшие в ее жизни. Со всей уверенностью можно утверждать, что лорд Понсонби был единственным мужчиной, которого Хэрриет любила, и непревзойденным эталоном, с которым сравнивались все его последователи — не в их, разумеется, пользу. Тем болезненнее был их разрыв. В своих мемуарах Хэрриет пишет, что в ее любовнике заговорили угрызения совести и он решил блюсти верность своей законной супруге — между прочим, молодой и красивой леди. Однако жестокая правда заключалась в том, что лорд Понсонби бросил Хэрриет ради ее 14-летней сестры Софии. (Последняя, кстати, добилась респектабельности, выйдя замуж за барона, которого она в итоге довела до разорения.)
«Публикуй и будь проклята!»
Лорд Понсонби был одним из тех, кто не поддался на шантаж со стороны бывшей любовницы и ее издателя. Другим смельчаком, отказавшимся платить за ее молчание, был герцог Веллингтон, чьи слова в адрес Хэрриет по этому случаю «публикуй и будь проклята» («publish and be damned«) вошли в Историю. За что ему на страницах книги досталось по полной программе. Любопытные читатели узнали, что прославленный герцог, оказывается, жуткий зануда, лишенный всякого шарма и к тому же похожий со своей орденской лентой на крысолова. Популярный журнал Bell’s Life писал, что герой Ватерлоо в разговоре с герцогом Йоркским и маркизом Хартфодским признал, что кое-что из сказанного о нем бывшей любовницей — правда. Впрочем, его репутация от этого нисколько не пострадала.
Среди многочисленных бывших Хэрриет Уилсон были и те, кто в обмен на ее молчание оказывал ей разного рода услуги. Так британский посол во Франции сэр Чарльз Стюарт предоставил в ее пользование дипломатическую почту для пересылки одной из частей ее мемуаров вкупе с «письмами счастья» из Парижа, где Хэрриетт тогда жила, в Англию. А Генри Брум, ставший со временем премьер-министром, взял на себя роль персонального юрисконсульта бывшей куртизанки, сделавшись жертвой постоянного шантажа и послушной марионеткой в руках Хэрриет вплоть до самой ее смерти в 1845 году.
Ее мемуары выдержали 31 переиздание в течение только первого года после публикации (и это не считая пиратских копий отдельных отрывков). Вскоре последовали переводы на французский и немецкий. Совместное предприятие Уилсон и Стокдейла, по слухам, принесло им прибыль в размере 10 тысяч фунтов, однако, процветание их было недолгим. Вкусившая литературной славы Хэрриет взялась писать стихи и романы, но без особого успеха. Умерла она в бедности. Последние годы ее жизни единственной надеждой и опорой всеми забытой королевы полусвета был старый приятель и бывший любовник Генри Брум, который и организовал ее скромные похороны.
Добавить комментарий