Эксцентричность – пожалуй, главная отличительная особенность джентльменских клубов. На дверях самых престижных из них вы не найдете таблички с названием, а на здании Brookes нет даже номера. Упорно храня верность традициям и порядку вещей более чем столетней давности, они не заводят вебсайтов, зато газеты здесь по-прежнему разглаживают утюгом, мелочь дезинфицируют в кипятке, а все официанты для простоты запоминания называются одним и тем же именем.
Лондонские клубы выросли из кофеен, владельцы которых к началу XIX века решили отдать часть помещений в исключительное пользование своей самой изысканной клиентуры: массовая популярность кофе-хаусов привела к тому, что их завсегдатаями становились те, с кем аристократам пересекаться по жизни не очень-то и хотелось. Модные районы Пэл-Мэл, Пикадилли и Сент-Джеймс, где располагались самые престижные из них, со временем получили прозвище Clubland, т.е. клубная страна.
Существовали клубы на любой вкус: свои заведения основали выпускники Оксфорда и Кембриджа, так же поступили автомобилисты, любители горных восхождений, путешественники, побывавшие за 500 и более миль от Лондона (The Traveller’s Club) и многие-многие другие – в принципе, все, кому было не лень. Был даже клуб, члены которого встречались только в полнолуние (The Lunar Society), и клуб, членство в котором давалось при условии, что ваша жена запретила вам петь в ванне (The Wolf Club).
Для многих мужчин клуб был настоящим домом, где они жили неделями, даже будучи женатыми, благо их роскошные штаб-квартиры с обеденными залами, курительными комнатами, библиотеками и дортуарами это позволяли. Здесь они предавались простым мужским удовольствиям – спорили, курили, выигрывали и проигрывали целые состояния за игральным столом, напивались до бесчувствия, но главное – общались в непринужденной атмосфере, заводили нужные знакомства и полезные связи.
Этим и объясняется их закрытость для посторонних. Процедура принятия новых членов известна как «выборы». Сначала ваше имя должен предложить для голосования кто-то из действительных членов клуба. В самых крутых из них вроде White’s ждать этого придется не один год. Затем, записанное в специальную книгу в кожаном переплете, оно должно собрать 35 одобрительных подписей. В других же клубах голосование проводится с помощью белых и черных шаров, которые члены клубного избиркома тайно кладут в специальный ящик. Достаточно одного черного шара, чтобы кандидату было отказано в членстве. Когда такое случается, говорят, что “so and so was blackballed.”
Клубы играли очень важную роль в обществе: они были удобным тусовочным местом для тех, кому было не по карману устраивать приемы у себя дома; для тех же, кто мог себе это позволить, они играли роль социального регулятора, позволявшего им общаться с людьми, степень знакомства с которыми была недостаточна для приема у себя; вернувшимся же после долгого проживания за границей клубы позволяли плавно влиться в столичное общество. Учитывая сложный свод правил поведения, действовавший в аристократических кругах, это было не так-то просто. Сначала кто-то должен был тебя представить нужному человеку. Затем следовало нанести новому знакомому краткий визит во второй половине дня – точное время зависело от степени его формальности. Этикет предписывал, чтобы визитер оставался в верхней одежде и не задерживался дольше, чем на 15 минут. За таким визитом могло последовать приглашение на званый обед. Выбирая, кого звать, а кого нет, репатрианты часто сознательно меняли круг общения, иногда весьма кардинальным образом.
Клубы сильно упрощали ритуал знакомства, ибо были своего рода социальными сетями: выбирая клуб, человек выбирал вполне конкретное общество. Это мог быть клуб по интересам или профессиональное сообщество. Чтобы поменять круг общения, достаточно было сменить клуб, чтобы его расширить – стать членом в нескольких клубах, если, конечно, доходы позволяли. В конце концов, можно было и вовсе создать свой собственный клуб и руководить им в соответствии со своими прихотями.
Членство в хорошем клубе было вопросом престижа и неотъемлемой составляющей самого понятия джентльменства. Джентльмен – это не только социальный статус, но и особый идеал поведения. В XIX веке, особенно во второй его половине, вследствие промышленной революции и изменений в избирательном законодательстве произошли и серьезные изменения в общественной иерархии – сильно вырос и окреп средний класс, в то же время старая аристократия и дворянство начали сдавать былые позиции. В торговле и промышленности одно за другим делались грандиозные состояния, и если раньше даже помещик средней руки вполне мог конкурировать с большинством британских промышленников, то к концу века на это могла претендовать только горстка самых богатых из них.
Поэтому акцент все больше смещался на ценности, нормы и поведение. Джентльменом считался тот, кто был прирожденным лидером, обходителен с прекрасным полом, смел, неизменно великодушен к тем, кто слабее его, и одарен в мужских видах спорта. Однако даже этого было недостаточно, чтобы с полной уверенностью решить, кто джентльмен, а кто нет. Будучи, по сути, публичной чертой характера, джентльменство требовало признания других, и таким образом, членство в клубе, решение о котором принималось путем голосования, было наглядным подтверждением этого статуса. Понятно, что не все джентльмены равны между собой, так же как и среди клубов были более и менее престижные.
Первостепенную важность в клубных стенах имел кодекс чести. В случае невозможности немедленной уплаты деньги, проигранные в карты или пари, должны были быть выплачены в течение трех дней после того, как проигравший несколько раз повторил, глядя в глаза победителю, три буквы английского алфавита I O U, которые звучат точно так же, как слова «Я вам должен», что уже само по себе было достаточно надежным залогом. Выплата карточного долга была делом джентльменской чести до такой степени, что такие мелочи, как банкротство и бедственное будущее детей как следствие не имели никакого значения.
Пожалуй, даже важнее вопросов престижа было то, что клубы являли собой оплот мужественности, были оазисами тишины и покоя, где закованные в цепи всяческих правил, норм, ритуалов и приличий джентльмены могли расслабиться и получить удовольствие от жизни в компании себе подобных. Поэтому женщин на порог этих мужских святилищ не пускали, исключений не делалось даже для жриц любви; во многих клубах были спальни, но они использовались исключительно для отдыха. Кроме того, если жена осмеливалась заявиться в клуб разыскивать мужа, оба подвергались осмеянию.
К 1900 году в лондонском Вест-Энде насчитывалось уже более 250 клубов, так что любой представитель среднего класса мог рассчитывать быть принятым как минимум в один из них. Стремительный рост числа клубов неизбежно привел к тому, что даже самые модные из них потеряли на время значительную долю своего престижа. Однако со временем лучшие вернули себе утраченные было позиции, и по сей день членство в них является знаком принадлежности к избранным.
Старейший, самый престижный и закрытый из них – бывшая кондитерская White’s. Она была основана в 1693 году итальянцем по имени Франческо Бьянко, который со временем стал Фрэнсисом Уайтом. Столетие спустя кондитерская стала неофициальной штаб-квартирой партии тори, которые соперничали с заседавшими в Reform Club на той же улице вигами. Клубы XIX века были прежде всего игорными домами. Знаменитый денди Красавчик Браммел как-то за один вечер выиграл в White’s 20.000 фунтов в карты. Сама атмосфера клуба, казалось, дышала азартом, так что малейшая разница во мнениях приводила к пари, должным образом оформлявшимся в ставшей легендарной книге ставок, — от «сколько птичек сядет вон на то дерево в течение ближайшего часа» до «которая из двух дождевых капель первой скатится по оконному стеклу».
Идет время, и клубы, какими бы оплотами традиций они ни были, меняются. Все меньше в их рядах счастливых обладателей деревушек в Ланкашире, беззаботно живущих на ренту, и все больше озабоченных карьерой молодых людей. Для них же в Savile Club, почетным членом которого является принц Чарльз, установили игровую приставку Play Station.
Многие клубы непоколебимо стоят на защите права мужчин на чисто мужскую компанию, хотя некоторые из них, как, например, Athenaeum с 2002 года, принимают в свои ряды и представительниц прекрасного пола. Впрочем, тот же Carlton, который перестал был исключительно мужским царством в 2008 году, до сих пор не предоставляет женщинам полноправного членства (единственным исключением по сей день остается Маргарет Тэтчер). Выражается это, например, в том, что женщины могут получить только статус кандидата в члены клуба и не могут пользоваться такими привилегиями, как посещение клубного бара или библиотеки. В White’s до сих пор всем женщинам, кроме Королевы, вход категорически запрещен. Кстати, по этой причине ряды членов клуба добровольно покинул Дэвид Кэмерон. Впрочем, у женщин были и есть свои клубы, куда мужчинам вход заказан, хотя они, конечно, в меньшинстве, но это совсем другая история.
Добавить комментарий