До норманского нашествия 1066 года населявшие туманный Альбион англосаксонские племена говорили на староанглийском языке, который имел гораздо больше общего со старогерманским, чем с современным английским. Так, например, между буквами A и B имелась буква Æ, часто встречавшаяся в именах вроде Æthelred (имена, начинавшиеся с Æthel, что значит «благородный», были популярны среди местных королей и королев). Удивительно, но многие из староанглийских имен успешно дожили до наших дней: сегодняшние Альфреды и Эдварды, Гарольды и Освальды, Одри и Эдиты могут смело гордиться именами с тысячелетней историей.

Явившийся на остров Вильгельм Завоеватель сотоварищи принес с собой новую порцию имен старогерманского и древнескандинавского происхождения. Покоренная местная элита — вернее, те, кто не подался в бега от греха подальше и не был продан в рабство — справделиво сочла за лучшее незамедлительно продемонстрировать лояльность новому начальству. Сделать это можно было, в том числе и назвав сына в честь короля или его наследников. Страну наводнили Вильгельмы, Роберты, Ричарды и Генрихи. Компанию им составили Альберты, Арнольды, Гилберты, Хью, Леопольды, Ральфы, Роджеры и Уолтеры. Благодаря женской половине королевской семьи, в Англии появились Матильды, Аделаиды и Адели.

С ростом влияния римско-католической церкви получила всячески поощряемая духовенством практика давать новорожденным имена библейских персонажей и святых. К середине XVI века самыми популярными именами для мальчиков были Джон (Иоанн) и Томас (Фома), а для девочек — Элизабет и Мэри в первой категории и Катерина, Маргарет и Агнесса во второй.

Поскольку и среди действующих лиц Библии, и среди святых преобладали мужчины, девочкам Средневековья нередко доставались мальчишеские имена. Была на то и еще одна причина:  до Реформации биологические родители в таинстве крещения не участвовали; их заменяли родители духовные (они же крестные), которые нередко считали лучшим выбором для младенца свои собственные имена. (Порой доходило до курьезов, когда, например, Ричард женился на Ричарде. Среди популярных некогда мальчишеско-девчачьих имен можно также назвать следующие: Джеймс, Гилберт, Рейнольд, Джайлз и Саймон. Происходили и обратные превращения: так, в Средние века теперь исключительно женское имя Флоренс давалось мальчикам; похожая история, но уже в более позднее время, случилась с Лесли, Ким, Эвелиной (Ивлин) и Кэрол.) Мальчишеские имена только что крещенных малышек записывались на латыни, при этом  к ним в соответствии с правилами латинской грамматики добавлялось окончание женского рода: так Philip становился Philippa, а Alexander — Alexandra. Правда, самостоятельную жизнь эти письменные формы обрели гораздо позже.

Отдельный источник вдохновения — удивительно пластичная английская орфография, делающая возможным, например, 40 разных вариантов написания имени Zachary (вариации включают Xachary, Zachkarrie и  Zakry, и они все обладают статусом самостоятельного имени).

Новое имя можно создать и путем объединения уже существующих, например, чтобы не обидеть ни одну из бабушек. Таким образом появилось на свет популярное имя Эмма (Emma), сложившееся из первых двух букв имен Эмили (Emily) и Мэри (Mary).

Часть личных имен в современном англосаксонском мире когда-то были фамилиями. Давались такие имена, как правило, мальчикам. Традиция эта восходит к шекспировским временам и началась, как это всегда бывает, в кругах английской элиты,  в данном случае — в сословии пэров (т.е. разнообразнейших герцогов, маркизов, графов, виконтов и баронов). Делалось это либо в качестве гарантии прав наследования, либо из соображений престижа: как и в России, в Англии испокон веку женщины, выходя замуж, брали фамилию супруга; однако если невеста была древнего и знатного рода, да еще и единственной наследницей, обеспечить выживание фамилии можно было двумя способами: использовать ее в качестве имени для сына, либо — и такие случаи были не так уж редки — убедить жениха взять девичью фамилию невесты при вступлении в брак.

Вы, конечно, знаете, что отчества в англоязычном мире не используются, зато принято давать детям два, три, а то более имен. Мода эта пришла из Италии, где количество имен служило показателем благосостояния — чем больше, тем богаче. В Британии пионерами и нечаянными популяризаторами этой идеи стали члены королевской семьи, хотя в масштабах страны новшество приживалось долго: практиковавшийся элитами со второй половины XVI века обычай давать детям т.н. middle names стал общепринятым лишь к середине XX века.

После того как Генрих VIII рассорился с Папой Римским, имена, особенно ассоциировавшиеся с католической церковью, впали в немилость. Прежде всего это касалось имен канонизированных отныне чуждой англичанам церковью святых. Некоторые из них уже к концу века практически вышли из употребления.

Однако не было бы счастья, да несчастье помогло. Основание англиканской церкви совпало с публикацией на английском языке Ветхого и Нового Заветов. В качестве источника именного вдохновения особенно пригодилась первая часть Библии, вызывавшая меньше ассоциаций с ненавистным папизмом. Самый грандиозный успех ожидал Сару, в то время как имена ветхозаветных плохишей вроде Каина, Иуды и Евы никогда не пользовались популярностью.

В особом почете допотопные имена были у пуритан, отправившихся в Америку в поисках религиозной свободы; таково происхождение имен 16-го президента США Авраама Линкольна, составителя «Американского словаря английского языка» Ноя Уэбстера и многостаночника Бенджамина Франклина.

Пуританам англосаксонский мир обязан и традицией называть детей обычными словами от Яблока (Apple) до Нуля (Zero). Разумеется, все имена что-нибудь да значат; другое дело, что за давностию лет и в силу иностранного происхождения многих из них их первоначальный смысл забылся и остались просто Эйми (от французского «любимая») и Зоя (от греческого «жизнь»). Пуритане, конечно, подошли к делу наименования своих отпрысков со всей серьезностью и одарили Новый Свет многочисленными Надеждами (Hope), Верами (Faith), Терпениями (Patience), Радостями (Joy) и Целомудриями (Chastity). Некоторые пошли дальше и дали наследникам имена-лозунги, как Джон Бэрбоун, назвавший сыновей Fear-God (Побойся Бога) и Praise-God (Славь Бога).

В викторианскую эпоху стало модным называть новорожденных в честь чудес природы (к этой категории относятся, прежде всего, «цветочные» имена для девочек; зверям и птицам не повезло), времени (в дело пошли не только названия месяцев и времен года, но и религиозных праздников вроде Рождества, Пасхи, Богоявления и Троицы, а вот дни недели в качестве имен почему-то не прижились) и места их появления на свет (вспомним, Флоренс Найтингейл и ее сестру Партенопу, а также Редьярда Киплинга, названного в честь озера в Стаффордшире — немого свидетеля конфетно-букетного периода отношений родителей писателя).

В начале XXI века главная мода на имена заключается в том, чтобы выбрать своему чаду максимально редкое, а лучше уникальное. Из примерно 63 тысяч официально зарегистрированных местными ЗАГСами имен почти 50 тысяч были даны лишь одному или двум детям. Культура потребления с ее бесконечным разнообразием всего и вся оказала свое влияние и на эту сферу человеческой жизни.

В настоящий момент в англоговорящих странах фантазия родителей законодательно ничем не ограничена: так что Яблоки (как дочка Гвинет Пэлтроу) и Колокольчики (как дочка рыжей spice girl Джери Холлиуэлл) на фоне Абвгдеек (Abcde) смотрятся уже не столь экзотично, хотя для русского человека по-прежнему кажутся несколько странными. Впрочем, как знать, возможно, в будущем эти имена утратят свою оригинальность и станут вполне обыденными, как это случилось, например, с Джессикой (именем, придуманным Шекспиром для героини «Венецианского купца») и Амелией (героиней одноименного романа Генри Филдинга, сочинившего для нее несуществовавшее прежде имя).