Весной 1843 года внимание изрядной части английского общества было приковано к курьезному происшествию не ахти какой важности. Некий гражданин решил развлечь детвору трюком с монетой, исчезавшей сначала у фокусника во рту, а затем чудесным образом появлявшейся снова в ухе. Однако в этот раз монета очутилась в правом легком незадачливого факира. Ни похлопывания по спине, ни трахеотомия не помогли вернуть проглоченный артефакт. Промучавшись несколько недель, бедняга сконструировал — герой этой трагикомической истории был инженером, — специальный стол на шарнирах, позволивший путем переворачивания вниз головой привязанного к ней изобретателя вытрясти из него чужеродный предмет. Вся эта история в ежедневном режиме освещалась прессой, поэтому когда историк Томас Бабингтон Маколей, прочитав радостную новость, помчался по улице с криками «Вышла! Вышла!», каждый прекрасно понимал о чем и о ком речь.
Участники опроса, проведенного БиБиСи в 2002 году с целью составить список из ста величайших британцев всех времен, скорее всего об истории с монетой не слышали. Однако они прекрасно помнят выдающиеся заслуги человека, их стараниями занявшего второе место в этом умозрительном пантеоне — сразу же за Черчиллем, — и его имя, оригинальность которого — под стать редкости гения, его носившего.
Если бежавший от французской революции инженер Марк Изамбард Брюнель мечтал, чтобы единственный сын пошел по его стопам, то его чаяния были удовлетворены с лихвой: что мальчик — прирожденный инженер, становится понятно еще до его поступления в школу.
Несмотря на финансовые трудности, родители отправляют Изамбарда сначала в школу-пансион, а затем в математический лицей во Франции. Его формальное образование, однако, осталось незаконченным, поскольку закончились деньги на его оплату. (Брюнели-старшие даже попали на три месяца в долговую тюрьму, откуда их под давлением герцога Веллингтона вызволило правительство на условии, что талантливый инженер останется в Британии и поставит свои знания и умения ей на службу.)
Так в 17 лет Изамбард стал помощником отца, а четыре года спустя возглавил строительство спроектированного им тоннеля под Темзой. Первый в мире подводный тоннель дорого обошелся его создателю: работы по его прокладке затянулись почти на два десятка лет; многочисленные аварии привели к гибели не одного рабочего и трижды ставили под угрозу жизнь его собственного сына.
В 1831 году Брюнель-младший со второй попытки выигрывает контракт на возведение моста через реку Эйвон близ Бристоля. За последующие четверть века он построит их больше сотни, но Клифтонский мост — на тот момент самый длинный в мире — навсегда останется его визитной карточкой, хотя и будет из-за проблем с финансированием закончен уже после смерти инженера.
Два года спустя 27-летний Изамбард Кингдом Брюнель становится главным инженером Великой Западной железной дороги (Great Western Railway) между Лондоном и Бристолем. Его дизайнерский гений не ограничивается тоннелями, виадуками, мостами и вокзалами — Брюнель продумывает буквально все от локомотивов до фонарных столбов. Его заботит не только скорость, но и удобство пассажиров, ради чего он решает увеличить введенную Стефенсоном ширину колеи почти в два раза до 7 футов. (Впоследствии она будет приведена в соответствие с остальной железнодорожной сетью страны, хотя споры о том, чей стандарт лучше, ведутся до сих пор.)
Впрочем, амбиции молодого Брюнеля простирались далеко за пределы Британии — он мечтал о том, чтобы одного билета было достаточно для путешествия из Лондона в Нью-Йорк. Для воплощения задуманного в жизнь он безвозмездно предлагает свои услуги Great Western Steamship Company и приступает к проектированию парохода, способного не только без дозаправки пересечь океан, но и еще взять на борт пассажиров и коммерческий груз — в конце концов, кто-то же должен компенсировать затраты на уголь.
8 апреля 1838 года Great Western – деревянный бегемот водоизмещением 2300 тонн и самый длинный корабль в мире — отправляется в свое первое трансатлантическое плавание и 15 дней спустя благополучно прибывает в Нью-Йорк. К сожалению, жизнь его была недолгой: эксплуатировавшая судно компания обанкротилась, и после смены хозяев оно курсировало между Британией и Вест-Индией; во время Крымской войны его приспособили для перевозки войск, а по ее окончании и вовсе утилизировали.
Вообще, кажется, всем крупным проектам Брюнеля так или иначе не везло. Возможно, потому, что они слишком опережали свое время. Вот и судьба второго брюнелевского парохода сложилась тоже драматично. Great Britain был с большой помпой спущен на воду в июле 1843 года. Еще бы, ведь это был первый в мире пароход с железным корпусом и гребным винтом. Будучи пассажирским лайнером, он стал прототипом всех будущих судов этого типа.
Однако в финансовом отношении Great Britain был малоуспешен и поэтому всего три года спустя продан. Дальше его ждала участь эмигрантского корабля, а затем и вовсе превращение из пассажирского парохода в парусник-угольщик, волею провидения оказавшийся на Фолклендских островах и брошенный там на произвол судьбы. Но у этой истории счастливый конец: в 1970 году Great Britain удалось отбуксировать на родину, где после эпической по масштабам и стоимости реставрации он стал одной из главных достопримечательностей Бристоля.
Казалось бы, достаточно достижений для одного человека, но Изамбард Брюнель был не из тех, кто склонен почивать на лаврах. (Его умопомрачительная работоспособность, возможно, была следствием комплекса коротышки — рост во всех других отношениях великого человека был всего 152 сантиметра без учета 20-сантиметрового цилиндра, призванного добавить его виду внушительности.) В 1859 году он превосходит свои предыдущие достижения в области кораблестроения и являет миру Great Eastern — первое в мире судно с двойным корпусом и самое большое на тот момент в истории, способное взять на борт 4000 пассажиров и достаточно угля для плавания от Лондона до Сиднея без захода в порты (на всякий случай на нем, правда, имелись и мачты с парусами). Морской левиафан (так, кстати, Great Eastern назывался до спуска на воду) таких размеров снова будет построен лишь 40 лет спустя.
Судьба Great Eastern с самого начала складывалась непросто: масштаб и амбициозность явно опережавшего свою эпоху проекта вполне предсказуемо вошли в противоречие с возможностями окружающей действительности. С большим трудом удалось обеспечить необходимое финансирование; во время первого плавания взорвался один из котлов, в результате чего погибли пятеро кочегаров, многие получили ранения, а судно лишилось одной из дымовых труб (ее впоследствии извлекли из морской пучины и выставили на всеобщее обозрение в рамках музея SS Great Britain в Бристоле); в 1862 году the Great Babe, как любовно называл его Брюнель, напоролось на скалу в нью-йоркской гавани и на год вышло из строя. Так ни разу и не пройдя по маршруту, ради которого он и был построен, «плавучий дворец» был в итоге продан компании, занимавшейся прокладкой подводного телеграфного кабеля между Англией и Америкой.
Уолт Уитмэн. Год метеоров (1859-1860)
Год метеоров! Зловещий год!
Закрепить бы в словах иные из твоих деяний и знамений,
Воспеть бы твои девятнадцатые президентские выборы,
Воспеть бы высокого седого старика,
взошедшего на эшафот в Виргинии.
(Я был совсем рядом, молчал, сжав зубы, наблюдал,
Я стоял возле тебя, старик, когда спокойно и равнодушно,
дрожа только от старости и незаживших ран, ты взошел
на эшафот.)
Воспеть бы, не жалея слов, твои отчеты о всеобщей переписи.
Таблицы населения и производства, воспеть бы твои корабли
и грузы,
Гордые черные корабли, прибывающие в Манхаттен,
Одни набитые иммигрантами, другие, те, что идут с перешейка, -
золотом,
Спеть бы обо всем этом, приветствовать всех, кто сюда прибывал.
Воспеть бы и вас, прекрасный юноша! Приветствую вас, юный
английский принц!
(Помните, как вздымались валы манхаттенских толп, когда
проезжали с кортежем из пэров?
Я тоже был в толпе, преданный вам всем сердцем.)
Не забуду воспеть чудо, корабль, входящий в мой залив.
Четкий и величавый «Грейт Истерн» плыл по моему заливу,
в нем было шестьсот футов,
Он входил в гавань, окруженный мириадами лодок, и я не забуду
его воспеть;
Не забуду комету, что нежданно явилась с севера, полыхая
в небесах,
Не забуду странную, бесконечную процессию метеоров,
ослепляющую и в то же время видимую совершенно
отчетливо.
(Миг, только миг она несла над головами клубы неземного огня,
Потом удалилась, канула в ночь и пропала.)
Воспеваю это порывистыми, как и все это, словами - хочу, чтобы
этим сиянием сияли гимны,
Твои гимны, о год, крапленный злом и добром, - год зловещих
предзнаменований!
Год комет и метеоров, преходящих и странных, - ведь и здесь,
на земле, есть такой же преходящий и странный!
И я пересекаю ваши рои и скоро кану в ночь и пропаду; в конце
концов эта песня
И я сам только один из твоих метеоров!
Перевод Б. Слуцкого
В 1888 году он был разобран на части; на это понадобилось 200 пар рабочих рук и два года труда. В процессе демонтажа был найден скелет предположительно заклепщика, которого случайно замуровали в корпусе во время строительства судна.
Его создатель, однако, до всего этого не дожил. 5 сентября 1859 года во время испытания двигателей Great Eastern с ним, как ранее с его отцом, случился инсульт. Сказались годы изнурительного труда — 20-часовые рабочие дни были для Брюнеля нормой — и неумеренного курения (по 40 с лишним сигар в сутки). 10 дней спустя 53-летний Изамбард Кингдом Брюнель скончался.
Что послушать: Стинг Ballad of the Great Eastern
Добавить комментарий