Позор Даниэля Дефо

Жизнь Даниэля Дефо висела на волоске. 3 января 1703 года его тезка Даниэль Финч, второй герцог Ноттингемский, оформил ордер на арест автора скандального памфлета «Кратчайший путь расправы с диссентерами». Неделю спустя в The London Gazette появилось объявление с приметами обвинявшегося в антиправительственной клевете Дефо и обещанием щедрого вознаграждения за любую информацию, которая поможет его поймать.

Впервые за всю свою жизнь никогда не отличавшийся склонностью к конформизму Дефо пошел наперекор своим принципам и написал Финчу, прося официального прощения. До недавних пор ему удавалось, несмотря на свою пресвитерианскую веру, быть успешным, не идя при этом на сделку с совестью. Более того — он даже пользовался благожелательным отношением короля Вильгельма III (их знакомство состоялось благодаря небывалому успеху высмеивающей ксенофобию поэмы Дефо «Чистокровный англичанин»).

Однако в марте 1702 года его венценосного покровителя не стало. На трон взошла королева Анна, а в правительстве воцарились не питавшие никаких симпатий к диссентерам (т.е. всем, кто не относился к официальной англиканской церкви, включая пресвитеарианцев) тори. Дефо, трезво оценивая свои изрядно пошатнувшиеся позиции, посчитал за лучшее не искушать судьбу, а скрыться.

Опубликованный анонимно в декабре 1702 года в ответ на принятый парламентом закон, преграждающий диссентерам путь в правительство, памфлет с его доведенными до абсурда идеями, по замыслу автора, должен был стать своего рода шоковой терапией для погрязшего в предрассудках общества. Однако церковь приняла сарказм автора, выступавшего с доводами в пользу избавления страны от иноверцев, за чистую монету и даже поддерживало его, пока не выяснилось, что он сам из стана диссентеров; правительство тори же, наоборот, оскорбилось и, как уже упоминалось выше, обвинило автора в клевете. Оскорбленной себя чувствовала и новоиспеченная королева, ярая поборница англиканской веры, которая, собственно, и приказала герцогу Ноттингенскому найти и арестовать преступника, чью личность установить не составило большого труда.

Даниэлю Дефо к этому времени исполнилось уже 42 года. Он был владельцем большого кирпично-черепичного завода и отцом 6 детей. На подходе был седьмой. На главе многочисленного семейства лежали еще и заботы о престарелом отце. Лишиться свободы для него означало обречь их всех на нищету и голодную смерть.

Более того Дефо прекрасно знал, что помимо тюремного заключения ему также грозил позорный столб. Выставленные на всеобщее осмеяние и унижение, правонарушители расплачивались за  совершенные преступления не только своей репутацией и правом голосовать, но и здоровьем, а то и жизнью: насмешками и оскорблениями прохожие зачастую не ограничивались, и в ход шли тухлые яйца и гнилые фрукты, дохлые кошки и собаки, комья грязи и камни — в общем, все, что подворачивалось под руку.

Признанные же виновными в антиправительственной клевете помимо этого также часто приговаривались к порке, клеймению лица или языка, а то и вырыванию ноздрей. Поэтому неудивительно отчаяние Дефо; в последнем письме к Финчу он даже предлагает в качестве альтернативы тюремному заключению добровольно отправиться на год в Нидерланды послужить во славу британского флота.

Не получив прощения, он вынужден скрываться. Трюков с переодеваниями и постоянным запутыванием следов хватило на полгода. 21 мая 1703 года Даниэль Дефо был арестован и заключен в Ньюгейтскую тюрьму.

Пару недель спустя Дефо отпустили под колоссальный по тем временам залог в £1500. А в 9 утра 7 июля он предстал перед судом в Олд-Бейли. Среди тех, кому предстояло вершить его дальнейшую судьбу, почти наверняка было немало жертв его насмешек и откровенного презрения, и они отнюдь не горели желанием все ему простить и забыть.

Даниэль Дефо был признан виновным. Он счастливо избегнул виселицы, но был приговорен к штрафу в размере 200 марок (примерно £133) и тюремному заключению вплоть до особого распоряжения королевы (читай — пожизненно). Но прежде ему предстояло пережить наказание стоянием у позорного столба.

Дефо провел у позорного столба по часу в каждый из трех последних дней июля 1703 года. Правда, неминуемый, казалось, позор обернулся триумфом: вместо всякой дряни и отборной ругани прохожие осыпали его цветами и аплодисментами и пили за его здоровье, в то время как весьма кстати подсуетившиеся друзья осужденного бойко торговали тут же скандальным сочинением и специально написанным Дефо по случаю предстоящей экзекуции «Гимном позорному столбу».

Оттуда он вернулся в Ньюгейт, где провел следующие пять месяцев, интервьюируя воров, пиратов и разбойников с большой дороги. Тем временем спикер Палаты общин Роберт Харли, в свое время инициировавший охоту на автора скандального памфлета, выхлопотал у королевы его освобождение. Харли метил в высшие эшелоны власти и в отличие от прочих политиков того времени понимал, как важно для успешной карьеры иметь друзей и союзников в прессе. Он также вполне оценил журналистские таланты Дефо.

С уничтоженной репутацией и разорившимся в отсутствие хозяина бизнесом Дефо, по сути, был лишен выбора и принял сделанное ему Харли предложение. К чести Харли надо сказать, что он не только освободил будущего автора «Робинзона Крузо» из тюрьмы, но и в значительной мере поправил его денежные дела,  а также поддерживал его семью, пока тот находился в узилище.

Дефо в полной мере отблагодарил своего спасителя. Не прошло и года, как он уже выпускал газету, воспевавшую политику правительства в целом и Харли в частности, и выполнял по их поручению шпионскую работу.

Свой первый и лучший роман — известный нам всем с детских лет «Робинзон Крузо» — он напишет только в 1719 году в возрасте 59 лет.