Английский Леонардо да Винчи. Ученый-энциклопедист XVII века, чей гений облагодетельствовал целый спектр областей знания от астрономии до химии. Имя, исчезнувшее с радаров истории на двести с лишним лет. Выдающийся человек, черты лица которого сохранились лишь в немногочисленных описаниях современников. Знакомьтесь, Роберт Гук.
Метка: наука Страница 1 из 2
Семнадцатое столетие на исходе. Британская империя прирастает колониями; торговые суда на всех парусах снуют между метрополией и ее заморскими владениями, но в силу того, что навигационная наука по-прежнему находится в довольно примитивном состоянии, содержимое их трюмов постоянно рискует либо стать добычей пиратов, либо очутиться на дне морском. В 1714 году тому, кто сумеет решить вопрос определения долготы на море, Парламент пообещает без преувеличения астрономическое вознаграждение в £20,000. (Его в конце концов 62 года спустя получит Джон Гаррисон.) А четырьмя десятилетиями ранее свой вклад в обеспечение безопасности имперского фрахта внес сам Карл II, основав Королевскую обсерваторию в Гринвиче.
Проводив мужа в очередное плавание, Маргарет Фэрфекс отправилась в долгий обратный путь через всю страну — от Лондона до шотландского Бернтайленда. Однако успела доехать только до Джедборо, где в доме своей сестры произвела на свет девочку, которую нарекли Мэри.
Вице-адмирал Уильям Фэрфекс вернулся в родную гавань, когда его дочери пошел уже девятый год, и обнаружил, что, предоставленная самой себе, она находилась в совершенном неведении относительно премудростей чтения, письма и домашней бухгалтерии. Имей ее отец активы более весомые, нежели славная родословная и весьма скромное флотское жалованье, он бы, вероятно, гораздо меньше переживал, что такую невежду никто не возьмет замуж.
Миссия сделать из Мэри конкурентоспособную девицу на выданье была возложена на частный пансион некой мисс Примроуз близ Эдинбурга. Практически сразу же по прибытии ее, как и большинство других младших учениц, в воспитательно-профилактических целях затянули в стальной корсет, в котором она и проходила целый год. За это время Мэри методом тупой зубрежки научили читать, с грехом пополам писать и решать простейшие арифметические задачи; в качестве изящного приложения к этим жизненно необходимым навыкам шла толика французского.
На этом формальное обучение девочки и закончилось. Всю дальнейшую жизнь она занималась самообразованием. И начала с того, что перечитала все имеющиеся в доме книги к вящему неудовольствию родственников — медицинская наука того времени считала, что интеллектуальные нагрузки слишком опасны для хрупкой женской психики, а потому рекомендовала юным леди нечреватые сумасшествием занятия вроде музицирования, рисования и вышивания.
По счастью, Мэри не только принадлежала к пусть и обедневшей, зато весьма родовитой семье, но и родилась в эпоху шотландского Просвещения, так что когда ей понадобилась помощь в самостоятельном изучении языков и наук, ей не пришлось искать учителей дальше родных и знакомых.
Когда министр финансов Уильям Гладстон поинтересовался у Майкла Фарадея насчет практической ценности электричества, тот честно признался: «Не знаю», и добавил:
Но вполне вероятно, вы скоро сможете обложить его налогом!» («There is every probability that you will soon be able to tax it!»)
©UCL Galton Collection
Человечество обладает на удивление избирательной памятью. Фрэнсис Гальтон (1822-1911), видимо, навсегда останется основоположником евгеники — псевдонауки, на алтарь которой в ХХ веке были принесены миллионы человеческих жизней. Между тем, наследие ученого отличается исключительным многообразием, и многие его открытия и изобретения до сих пор верой и правдой служат людям, совершенно забывшим стоящего за ними британца.
Все мы с детских лет знакомы с удивительными африканскими созданиями — жирафами: читали о них в книжках, видели их в зоопарке и по телевизору. И бьюсь об заклад, вы, как и я, всю жизнь полагали, что все жирафы одинаковы: длинные шеи, пятнышки, пара рожек и хвост с кисточкой. А оказывается, на Земле сейчас по меньшей мере шесть видов этого зверя (это не считая вымерших), каждый со своим латинским названием, особенностями структуры ДНК и практически не скрещивающийся с сородичами. У одного из них на голове не два, а пять рожек. Зоологам он известен как giraffa camelopardalis rothschildi. Но каким образом африканскому зверю удалось «породниться» со знаменитым семейством банкиров? Об этом наш сегодняшний рассказ.
В 1837 году из под пера британского математика Чарльза Бэббиджа вышло описание первого в истории компьютера. Девайс получил название аналитической машины, а изобретатель провел остаток жизни — все 34 года, — занимаясь бесконечными улучшениями своего детища на бумаге: как и в случае с прочими его затеями, дальше опытного образца одной из деталей дело не пошло.
Полтора столетия спустя, в 1985-м было доказано, что, имей Бэббидж в своем распоряжении достаточно средств и поддержки со стороны правительства, придуманные им компьютеры — пусть и механические — могли бы увидеть свет гораздо раньше: во всяком случае собранная в 91-м году в условиях, максимально приближенным к техническим возможностям XIX века, предшественница аналитической машины — вторая разностная машина Бэббиджа, — как оказалось, прекрасно справляется с поставленными перед ней задачами.
Натворив революционных дел в родной Германии, Вильгельм Либкнехт отправился искать политического убежища в Лондоне. Здесь он немедленно вступил в ряды трудящихся соотечественников, занимавшихся ликбезом (German Workers’ Education Society), и подвергся проверке на благонадежность патриархами социал-демократического движения Марксом и Энгельсом. По словам Либкнехта, будущий автор «Капитала» не только учинил ему устный допрос, но также с явным знанием дела ощупал голову. (Впоследствии Маркс поручал это деликатное исследование специалистам, регулярно проверявшим головы членов Первого Интернационала на политическую вшивость.) На дворе стоял 1850 год, и Британия вместе с остальным миром переживала повальное увлечение френологией.
Мои ровесники, учившие английский по учебнику Старкова и Диксона с историями о Лене Стоговой и ее семье, вынесли из школьных уроков сокровенное знание о том, что the weather in Great Britain is very changeable. Это действительно так, поэтому британским метеорологам можно только посочувствовать. Удивительно, что, несмотря на все жалобы и претензии критиков, они продолжают делать свое нелегкое дело. Возможно, их вдохновляет пример их коллеги и предшественника, вопреки всеобщему скептицизму и неверию полторы сотни лет назад сделавшего погоду хотя бы отчасти предсказуемой.
Каждый год в день рождения ученого 11 апреля отмечается Всемирный день Паркинсона. Не историка и автора знаменитых «Законов Паркинсона», а его соотечественника врача Джеймса Паркинсона, чьим именем названо печально известное старческое заболевание. Удивительно, но при жизни его заслуги перед медициной оказались в тени его же скандальной политической деятельности и достижений в области тогда еще только зарождавшейся науки геологии.