От судьбы, говорят, не убежишь. И если твои родители зарабатывают на хлеб, переезжая с места на место с восковым паноптикумом, ты и сам рано или поздно пойдешь по их стопам. Так, вероятно, думал Уильям Буллок, ювелир и золотых дел мастер, когда страсть собирательства окончательно взяла над ним верх и вылилась в итоге в создание музея. Свою коллекцию по преимуществу представителей живой природы он выставлял сначала в родном доме в Шеффилде, потом — в Ливерпуле и наконец в 1809 году отправился покорять Лондон.
Столица буквально пала к ногам Уильяма: в первый же месяц его выставку посетили более 22 тысяч человек. Среди заплативших шиллинг за входной билет была и Джейн Остен, которая поделилась своими впечатлениями в письме к сестре Кассандре. К концу следующего года окрыленный успехом выставки Буллок планировал уже постройку собственного музея для все растущей коллекции. Так в 1812 году на Пикадилли появился Лондонский музей. Он был спроектирован Питером Робинсоном, вдохновение которому послужил храм египетской богини Хатхор в Дендере. Украшенный фигурами Осириса и Исиды, он тут же получил известность как Египетский Зал и едва ли не в одночасье стал самым модным образовательно-развлекательным проектом в городе.
Как все коллекции той поры, собрание Уильяма Буллока отличалось всеохватностью: оружие и доспехи, хрустальная модель военного корабля — детская поделка нашего героя, цветы из крыльев бабочки, этнографические курьезы вроде эскимосского каяка и всенепременнейшая египетская мумия — всего около 15 тысяч экспонатов, на которые, как утверждал сам коллекционер, он потратил 17 лет жизни и 30 тысяч фунтов личных средств.
Конечно, в Лондоне к тому времени уже был Британский музей, и его коллекции уже тогда были вне конкуренции. За исключением разве что орнитологической — здесь музей Буллока едва ли не давал фору старшему брату. И только на Пикадилли — впервые в Англии — можно было увидеть чучела крупных зверей вроде жирафа, носорога, слона и медведя в их «естественной» среде обитания и побывать на этнографических презентациях, где привезенные из-за моря аборигены в прихотливо созданных декорациях на полном серьезе демонстрировали посетителям свой образ жизни.
Осенью 1815 года за баснословную сумму в 2500 фунтов Уильям Буллок купил карету Наполеона. Исколесив в буквальном смысле всю Европу и докатившись до Москвы, битком набитый императорским барахлом экипаж попал наконец в плен к пруссакам на ратном поле Ватерлоо. Предусмотрительно изъяв хранившиеся в нем ценности, союзники презентовали тарантас принцу-регенту, а тот в свою очередь выгодно сбагрил непрошенный подарок нашему герою. В январе 1816 года вместе с походной кроватью опального императора, содержимым его саквояжа, двумя лошадьми и кучером она была выставлена в музее — и в отличие от своего прежнего владельца, обойдясь без пушек, покорила столицу, а затем и провинцию. Пользуясь модой на все, связанное с поверженным властителем Европы, Буллок, который на одном только императорском экипаже заработал 35 тысяч фунтов (т.е. около миллиона с учетом 200-летней инфляции), не преминул открыть все в том же здании на Пикадилли еще и музей Наполеона.
Уильям Буллок был не только увлеченным коллекционером, но и талантливейшим бизнесменом. Понимая, что на постоянство избалованной развлечениями лондонской публики рассчитывать не приходится, он решает в 1819 году продать все содержимое своего музея до того, как опустеет его касса. Эдинбургский университет и Британский музей накопленные им сокровища отвергли (последний просто не располагал запрашиваемыми хозяином коллекции 9000 фунтов). В итоге коллекция ушла с аукциона, продолжавшегося 26 дней.
Освободившееся помещение Буллок решил сдавать в аренду, и вскоре случилось чудесное совпадение формы и содержания: снявший выставочный зал Джованни Баттиста Бельцони представил на суд столичной публики свои египетские сокровища. Надо сказать, уроженец Падуи Джованни отнюдь не был египтологом. Напротив, он зарабатывал на жизнь как гастролирующий силач и фокусник. Однако по окончании войны в Европе он отправился на континент, а оттуда судьба забросила его в Египет, где он планировал продаmь тамошнему паше водяное колесо нового типа для орошения его засушливых земель. Тут нашего авантюриста постигло фиаско, но зато ему пришла в голову оказавшаяся гораздо более удачной идея обогатить ставшую ему практически родной Британию древнеегипетскими раритетами. В итоге начавшихся с его подачи раскопок был найден храм Абу-Симбел, шесть могил в Долине Фараонов, затерянный город Береника и вскрыта гробница Сети I, известная с тех пор и как гробница Бельцони.
1 мая 1821 года восхищенным взорам столичной публики предстали гипсовая реплика вышеупомянутой гробницы в масштабе 1:6 и вынесенный оттуда саркофаг (позже купленный Джоном Соуном для своего музея), колоссальная статуя Рамзеса II, скарабеи, папирусы и прочие древнеегипетские чудеса. Томимый жаждой новых приключений, Джованни Бельцони всего год спустя продал коллекцию и отправился в загадочный Тимбукту, где вскоре умер от дизентерии.
Тем временем, ничем не обремененный, Уильям Буллок тоже отправился путешествовать. Сначала он подался в Скандинавию, откуда привез дюжину северных оленей для последующего разведения на землях туманного Альбиона и семейство саамов. Из оленей, правда, выжили только четверо, а оставшиеся вместе с лопарями наглядно демонстрировали посетителям новой выставки в Египетском зале чудеса заполярной жизни — Дженс Холмс, его жена Керина и маленький сын катались на лыжах и запряженных выжившими оленями санях вокруг двух яранг. Когда летом 1822 года выставка закрылась, саамы со всем своим имуществом вернулись домой. Судьба оленей остается неизвестной.
А уже в декабре Уильям Буллок вместе с сыном снова отправился в путь. На этот раз — в далекую и загадочную Мексику, куда испанцы не пускали англичан с конца 17-го столетия. Наш герой сумел войти в такое доверие к мексиканским властям, что те разрешили ему вывезти для копирования в Англию ценные изображения ацтекской жизни, выполненные на оленьей шкуре и местной бумаге. Для него же был откопан камень, на котором приносились человеческие жертвы (у несчастных вырывали сердце), чтобы Буллок мог сделать с него слепок.
В апреле 1824 года в Египетском зале открылась посвященная Мексике выставка. В лучших традициях Уильяма Буллока не обошлось без живого мексиканца, который, насколько ему позволяли его познания в английском языке, давал посетителям надлежащие разъяснения на фоне внушительной панорамы Мехико. Жил он — по крайней мере, в часы работы выставки — в расположенной тут же хижине. В общем и целом, лапландская и мексиканская выставки приучали публику к идее, что непохожие на них жители других уголков Земли — это не только нечто, на что можно подивиться, но и носители иной культуры, возможность приобщиться к которой появилась у них благодаря стараниям нашего героя. Кстати, часть мексиканской коллекции Буллока была куплена Британским музеем и составила ядро его коллекции артефактов из Центральной Америки.
В марте 1825 года Буллок продал Египетский зал книготорговцу Джорджу Лэкингтону, а сам с головой ушел в новый проект. Три года спустя он уже жил в собственном поместье неподалеку от Цинциннати в США, где планировал создать утопический город-сад. Построить, правда, удалось лишь воздушные замки. Буллок вернулся на Родину. Последние годы он провел уединенно, если не сказать скрытно, так что вплоть до недавних пор оставались неизвестными как дата его смерти, так и место погребения.
А тем временем в Египетском зале била ключом культурная жизнь — панорамы, диарамы, выставки картин, лекции (в том числе Альберта Смита о его восхождении на Монблан), сиамские близнецы, «ходячий скелет» из Франции, лилипуты из Германии, выступления музыкантов, баядерок, ясновидящих, фокусников и спиритические сеансы. Благодаря последним детище Уильяма Буллока к концу 19 века было известно широкой публике уже как Дом тайн (England’s Home of Mystery). В 1905 году его, к сожалению, снесли. Правда, скульптуры Исиды и Осириса, некогда красовавшиеся на фасаде Лондонского музея, сохранились и, по иронии судьбы, сейчас украшают вход… в грузовой лифт Музея Лондона.
Добавить комментарий