24 августа 2009 года в лондонском Ист-Энде появились — правда, в количестве всего пяти штук и всего на три месяца — банкоматы, общавшиеся с клиентами не только на стандартном английском, но и на рифмованном сленге. Как обычно, чтобы снять наличные, требовалось ввести пин-код, однако вместо привычного cash фигурировали sausage and mash (сосиска с пюре), а вместо PIN — Гекльберри Финн (Huckleberry Finn).

Среди множества стереотипов, касающихся лондонцев, один из, пожалуй, самых распространенных заключается в том, что настоящий лондонец — это кокни вроде Элизы Дулиттл из «Моей прекрасной леди», непременно говорящий в рифму. Как все стереотипы, этот весьма далек от реальности, хотя доля истины в нем все-таки есть.

Начнем с самого слова «кокни». В письменных источниках оно впервые появляется в 1362 году со значением ‘cock’s egg’, т.е. петушиное яйцо, или яйцо неправильной формы. Из этого «яйца» со временем вылупился «птенец» нового смысла — «избалованный ребенок». К XVI веку  маменькими сынками деревенские жители нелестно называли всех горожан, а затем в какой-то момент значение слова сузилось до пределов слышимости колокольного звона церкви Сент-Мэри-ле-Боу в лондонском Ист-Энде. (В 2000 году эти границы были определены конкретно: 6 миль на восток, 5 на север, 3 на юг и 4 на запад — получился довольно приличный кусок Лондона, куда вошли такие районы как Бетнал Грин, Уайтчэпел, Спиталфилдз, Степни, Уопинг, Лаймхаус, Поплар, Милуол, Хэкни, Хокстон, Шордич, Боу и Майлз Энд плюс Бермондси на южном берегу Темзы.) С учетом бурного XX века — войны, эмиграция и иммиграция, капитальные изменения в самом Лондоне — эта географическая привязка была во многом утрачена, и сегодня кокни считается более-менее любой человек с соответствующими корнями и/или акцентом.

Слово акцент здесь не случайно. Кокни — это не только люди, но и говор со своими особенностями произношения, из которых самыми известными являются, пожалуй, проглатывание h в начале слов и взаимозаменяемость v и w (‘vine‘ вместо ‘wine‘ и ‘wet‘ вместо ‘vet‘). У Чарльза Диккенса эти фонетические огрехи зачастую служат дополнительным показателем недобропорядочности персонажей; положительные герои, каким бы скромным ни было их происхождение, всегда говорят на правильном английском.

Откуда в кокни взялись рифмы — вопрос по-прежнему открытый. Нищета, как известно, плодит преступность. Ист-Энд вплоть до самых недавних пор оставался воплощением и синонимом бедности. Вынужденные нарушать закон ради обыкновенного выживания люди придумали рифмованный язык, остававшийся загадкой для непосвященных, прежде всего полиции. Так поступали воры; со временем изобретение нашло себе применение в среде торговцев, ремесленников и рабочих, а оттуда тихой сапой проникло и в словари.

Работает это так: для искомого слова подбирается рифмующееся словосочетание — скажем, для phone (телефон) это dog and bone (собака и кость). После чего собственно рифма убирается — и получается, на посторонний взгляд, полная абракадабра вроде She’s on the dog with her parents вместо подразумеваемого She’s on the phone with her parents (Она говорит по телефону с родителями).

Впрочем, не бывает правил без исключений, и существует ряд рифм, использующихся целиком — например, Adam-and-Eve / ‘believe’ (Адам и Ева/верить) или tea-leaf / ‘thief’ (чайный лист/вор).

Рифмованный сленг отличают хорошее знание жизненных реалий, чувство юмора, ирония, а то и сарказм. Так бар (bar), на входе в который выстроилась очередь, превращается в «далекое и близкое» (near and far); дождь (rain) — это одновременно благословение для садоводов и проклятие для страдающих ревматизмом (pleasure and pain), а жена (wife) — это часто источник неприятностей и причина раздоров (trouble and strife).

В последние годы особую популярность в качестве источника вдохновения приобрели имена знаменитостей, хотя нельзя сказать, чтобы они были в большом ходу.

‘He was wearing his Barack Obamas’ значит «На нем была пижама» (pyjamas), а  ‘He’s on the Adrian Mole’ переводится как «Он сидит на пособии» (dole).

Кельвин Кляйн — это wine, Posh & Becks (прозвища Виктории и Дэвида Бэкхемов) значит ‘sex’, а Джордж Майкл синонимичен menstrual cycle.

Благодаря не столько романам Диккенса и Бернарда Шоу, сколько фильмам и телесериалам вроде Steptoe and Son, Only Fools and Horses, The Sweeney, колоритный образ кокни из феномена местного характера стал национальным достоянием. Некоторым образчикам рифмованного сленга даже удалось в качестве идиом проникнуть в стандартный английский, как это случилось с use your loaf (loaf of bread=head, т.е. думай головой) и blow a raspberry (raspberry tart=fart, идиома, правда, означает не «пукнуть», а произвести соответствующий звук губами).

Грандиозные перемены, выпавшие на долю Ист-Энда в XX веке, не могли не сказаться и на местном диалекте. Похоже, он потихоньку умирает. Во всяком случае, для почти 80% участников проведенного несколько лет назад исследования смысл выражений watch the custard and jelly и spend time with the teapot так и остался тайной за семью печатями.