Октябрьским утром 1949 года в букинистическую лавку «Маркс и Ко» на первом этаже дома номер 84 по Чаринг Кросс Роуд пришло письмо из Нью-Йорка.
Господа, в вашем объявлении в Субботнем Литературном Обозрении говорится, что вы специализируетесь на старых книгах. Словосочетание «магазин антикварных книг» меня немного пугает, поскольку для меня между «антикварным» и «дорогим» стоит знак равенства. Я бедная писательница, которая любит старые книги, но то, что мне нужно, здесь достать невозможно.
Если вы располагаете подержанными экземплярами хорошей сохранности книг в прилагаемом списке по цене не более 5 долларов, примите, пожалуйста, эту просьбу как заказ и отправьте его на мой адрес.
С уважением, Хелен Ханфф».
С этих слов начался эпистолярный роман длиной в 20 лет.
Чтение для Хелен было не только величайшим удовольствием, но и заменой образованию, которое ей в силу более чем скромного финансового положения родителей так и не удалось получить.
В 1949 году в библиотеке она натыкается на сборник критических статей сэра Артура Квиллера-Куча – и он становится отправной точкой и путеводной звездой ее путешествий по миру английской литературы. Хелен вспоминала:
В первой главе «Об искусстве писать» он обрушил на меня целый ворох изумительных цитат – из «Рыболова» Уолтона , «Идеи университета» Ньюмена и «Потерянного рая» Мильтона, — так что я тут же бросилась обратно в библиотеку и принесла домой все три, намереваясь прочитать их, прежде чем приступать ко второй статье Квиллера.
Что было бы вполне возможно, если бы не «Потерянный рай». Там я столкнулась с Сатаной, Люцифером, змеем-искусителем и дьяволом, все они, похоже, прятались в окрестностях райского сада, но ни об одном из них учителя в моей воскресной школе ни разу даже не упоминали.
Я заглянула в свою Библию, полученную на совершеннолетие, но в Книге Бытия страшных мильтоновских персонажей не обнаружила. Из чего сделала вывод, что Люцифер и дьявол не евреи и мне придется искать их в Новом Завете, а поскольку с ним я тоже не была знакома, Квиллеру пришлось подождать».
Первое письмо Хелен, отправленное в лондонскую букинистическую лавку, попало в руки Фрэнка Дола. Он собрал для нее бандероль с теми книгами из ее списка, которые у них имелись в наличии, и пообещал раздобыть остальные.
К фолиантам прилагалось письмо, начинавшееся словами «уважаемая госпожа» и заканчивавшееся «с уважением, ФПД». Бизнес, ничего личного. Но в рамках формальностей завязавшийся обмен письмами и посылками оставался недолго. Узнав, что в Британии по-прежнему действует карточная система, Хелен решила по случаю приближающегося Рождества отправить своим благодетелям из «Маркс и Ко» подарок. Среди прочих яств, которых британцы уже много лет не то что не едали, но даже не видали, был и большой кусок ветчины. За ним вдогонку примчалась коротенькая исполненная искреннего отчаяния записка: обратив внимание на фамилии владельцев магазина – Маркс и Коэн – на выставленном за отправленные книги счете, сама еврейка, Хелен испугалась, что совершила оплошность и попросила совета, как бы она могла исправить досадное недоразумение.
Разумеется, такая трогательная забота от совершенно, в общем-то, посторонней женщины, живущей за тридевять земель, не могла не тронуть сердца Фрэнка Дола и его коллег. На Пасху она порадовала их снова – на этот раз прислав яйца, которые британцам вот уже не первый год заменял яичный порошок. Вскоре любительница английской литературы с Манхэттена переписывалась уже со всеми работниками книжной лавки на Чаринг Кросс Роуд и даже с женой Дола Норой.
Обезоруженный причудливыми и такими очаровательными шутками, коими изобиловали письма Хелен, Фрэнк понемногу избавлялся от чопорности: спустя три года он стал обращаться к ней в письмах со словами «дорогая Хелен».
Она же панибратски и в то же время с большой нежностью называла его Фрэнки:
А теперь вот что, Фрэнки: зима обещает быть долгой и холодной, а я нянчусь с детьми по вечерам и мне нужно что-то читать. Так что нечего рассиживаться, иди-ка достань мне лучше книжек!»
И он доставал. Фрэнк Дол, всю жизнь проработавший в «Маркс и Ко», был настоящим мастером своего дела, прекрасно осведомленным даже о том, чего сам никогда не читал. Кстати, сам он увлекался триллерами из местной библиотеки, выбирая их не по автору, а по издательству!
Всю жизнь окруженный книгами, Фрэнк, однако, не был книжным червем: у него была масса друзей и приятелей среди букинистов, вместе с женой они были «звездами» Общества работников магазинов старой книги, известного также под говорящим названием «Книжные клещи» (The Bibliomites). Члены этого клуба вместе с чадами и домочадцами собирались примерно 6 раз в году за ужинами, танцами, ради совместных поездок в места, куда обычным путешественникам и в голову не придет отправиться, вроде библиотек при колледжах. А в 1960 году «Книжные клещи» разгромили в ежегодном турнире по метанию дротиков команду своих работодателей, в которую входил в частности Питер Крогер, годом позже отправившийся в тюрьму по обвинению в шпионаже в пользу Советского Союза.
А что же Хелен? Для сотрудников «Маркс и Ко» она была любимой покупательницей, чье имя не сходило с их уст, — и большой загадкой. Во-первых, они никогда не видели ее даже на фотографии. Во-вторых, большая любительница крепких выражений, сигарет и алкоголя, она, думается, вызывала у своих английских друзей, привыкших к несколько иному образу леди, определенного рода когнитивный диссонанс. И в-третьих, они никак не могли понять, почему женщина, которая так страстно мечтает увидеть Лондон и страну английской литературы, вместо того чтобы копить деньги на поездку, тратит их на посылки с продуктами для своих друзей.
Хелен Ханфф и правда была женщиной необыкновенной. С детства обожавшая театр, она мечтала стать успешным сценаристом, но, по иронии судьбы, ни одна из написанных ею пьес так и не была поставлена. Ее собственный агент годами не отвечала на ее звонки.
Большую часть своей жизни перебиваясь случайными заработками – от написания статей для энциклопедий и детских книжек по истории до продажи театральных билетов, — она жила в очень скромной квартирке, носила побитую молью одежду, а визит к дантисту в ее худосочном бюджете проходил по статье «предметы роскоши».
Поскупившись на удачу, судьба, однако, щедро одарила эту замечательную американку чувством юмора. В 1948 году Хелен получила работу на киностудии. В 4 часа дня ей вручали роман или сценарий, который нужно было за сутки прочитать, написать синопсис и вернуть и то и другое на студию. Работа оплачивалась поштучно: $6, потом $10 за обзор.
Получив как-то для конспектирования «Властелина колец», Хелен начала обзванивать друзей, чтобы сказать им последнее прости — первое же предложение первого из трех томов общим объемом в 500 страниц затмило перед ней все ужасы суицида. В чеке, прилагавшемся к выполненной работе, была указана сумма на $40 больше причитавшейся по прейскуранту – во столько Хелен оценила «интеллектуальную пытку» Толкиеном.
А между тем время шло. К концу 60-х Бен Маркс, чья фамилия составляла первую половину названия книжной лавки на Чаринг Кросс Роуд, уже умер, его партнер Марк Коэн, обозначивший для благозвучия свое присутствие всего двумя, но очень весомыми буквами К и О, тоже медленно, но верно приближался к последней черте, так что Фрэнк Дол вел книжную торговлю практически в одиночку. А в декабре 1968-го в результате разрыва аппендикса скончался и он.
Смерть Фрэнка стала для Хелен невосполнимой утратой. Чтобы почтить память своего лучшего и самого близкого друга, она решила опубликовать их переписку. Так в 1971 году на прилавках магазинов по обе стороны Атлантики появилась книга «Чаринг Кросс Роуд, 84».
Она моментально стала бестселлером. Даже больше – культовой книгой. Из тех, что передают из рук в руки. Монахини Стэнбрукского аббатства неподалеку от Вустера единственный временно оказавшийся в их распоряжении экземпляр поместили в стеклянную витрину; раз в день одна из анахореток переворачивала страницу – так они и читали книгу все вместе.
Благодаря публикации в Англии, Хелен Ханфф смогла наконец посетить страну своей мечты. Она совершила паломничество в закрывшийся к тому времени книжный магазин, который столько лет утолял ее страсть к английской словесности, и побывала в гостях у вдовы Фрэнка Дола.
Нора – дочь темпераментного ирландского народа, а не застегнутая на все пуговицы приличий англичанка — чистосердечно призналась, что была вне себя от ярости, когда ее благоверный устраивал семейные чтения посланий своей американской корреспондентки:
Что ты за муж, если приносишь домой письма от другой женщины!»,
на что Фрэнк резонно возражал:
Тебе следовало бы беспокоиться, если бы я этого не делал».
Несмотря на оглушительный успех, книга не принесла Хелен избавления от бедности, которая усугублялась недугами пожилого возраста. Получая тысячи писем от читателей, она исправно на них отвечала; такая любезность дорого ей обошлась: цена каждой ответной радиограммы равнялась ее авторским отчислениям с одного проданного экземпляра книги в мягкой обложке.
Чуть лучше стало с деньгами, когда «Чаринг Кросс Роуд, 84» была экранизирована. Однако судьба в очередной раз состроила козью морду: считая себя драматургом нежели писателем и сочинив за свою жизнь десятки пьес, Хелен Ханфф увидела на сцене лишь постановку одной из своих книг, к написанию сценария которой ее даже не сочли нужным пригласить.
Но самое печальное во всей этой истории, мне кажется, то, что мы, похоже, совершенно утратили привычку писать нормальные человеческие письма. За сутолокой вечно куда-то спешащего современного мира мы не находим времени на то, чтобы не спеша поделиться с теми, кто далеко, своими сокровенными мыслями, поддержать их добрым словом в трудную минуту, просто потратить несколько минут на то, чтобы не праздно полюбопытствовать, а искренне поинтересоваться жизнью другого человека. Современные технологии, конечно, сделали общение быстрее и проще, но эпистолярный роман из эсэмэсок и имейлов, как ни крути, не получится.
Добавить комментарий