Из целой вереницы королевских дворцов, возведенных на берегах Темзы — на протяжении веков главного большака Лондона и окрестностей, — один выбивается своими совсем не царскими размерами и экстерьером.
В 1728 году венценосная семья, исчерпав возможности королевской резиденции в Ричмонде, обратила свои взоры на Голландский дом в соседнем Кью. Голландским этот загородный особняк 1631 года постройки прозвали за его внешний вид в духе родной заказчику, купцу Сэмюэлу Фортрею, фламандской архитектуры.
Сначала Георг II поселил здесь трех старших дочерей. Три года спустя его сын принц Фредерик облюбовал соседний Кэпелл-хаус, стараниями архитектора Уильяма Кента перестроенный, оштукатуренный и в связи с этим переименованный в Белый дом (Уайт-хаус). (Забегая вперед, скажем, что в 1802 году он был разрушен, а на его месте по велению Георга III началось возведение нового дворца в готическом стиле. Дальше стен дело, однако, не продвинулось, а сменивший на троне отца Георг IV и вовсе снес не вызывавшее у него никаких симпатий сооружение.)
После безвременной кончины принца его вдова, принцесса Августа, не стала переезжать из Кью, где ее стараниями создавался впоследствии знаменитый на весь мир ботанический сад и росли сыновья Георг и Фредерик. Этот очередной Георг — при восшествии на престол он получит третий порядковый номер — и обеспечит дворцу Кью (он же Голландский дом) место в Истории.
Страна возлагала на Георга III большие надежды. Впервые за почти полвека на троне оказался, наконец, уроженец подвластного ему королевства. (Дед и непосредственный предшественник нового короля, Георг II, то и дело пропадал на своей исторической родине, в Ганновере, к вящему неудовольствию подданных.) Новоиспеченный монарх получил блестящее домашнее образование. Среди его наставников был архитектор ботанических садов в Кью сэр Уильям Чэмберс. По поручению отца мальчика он построил в парке обсерваторию, где Георг так увлекся проблемой точного времени, что мы сейчас вполне могли бы отсчитывать часы и километры не от Гринвича, а от Кью. Неподдельный интерес питал король и к растительному миру и, в частности, к достижениям сельского хозяйства, за что получил прозвище фермера.
Вдобавок ко всему молодой монарх был еще и примерным семьянином. В принцессе Шарлотте Мекленбург-Стрелицкой он обрел настоящую родную душу: та была начитана, водила дружбу с лучшими умами эпохи вроде Джозефа Бэнкса, занималась ботаникой и музицировала с мужем на клавесине.
В свободное от этих возвышенных занятий время супруги выполняли и перевыполняли свой долг перед монархией и отечеством. Их потомство росло такими темпами, что каждый новый наследник оставался при родителях во дворце в Ричмонде лишь до своего первого дня рождения, после чего отправлялся в Кью под надзор нянек и гувернанток. Так продолжалось до смерти принцессы Августы в 1772 году, после чего Георг и Шарлотта и сами перебрались в Белый дом, где зажили мирной деревенской жизнью.
Однако в Историю недворцового вида дворец Кью вошел не как уютное семейное гнездышко одного из самых любимых британцами монарха, а как место его принудительного заключения и мучительных страданий.
В первый раз болезнь дала о себе знать в 1788 году. Над диагнозом и современные врачи до сих пор ломают копья, будучи не в состоянии договориться, была ли это порфирия, биполярное расстройство или что-то еще. Венценосного пациента одолевали припадки и галлюцинации. Он то сажал в саду бифштекс, рассчитывая, что из него вырастет соответствующее дерево, то принимал дуб за прусского короля, а то пытался взобраться на 50-метровую пагоду в Кью.
Придворные лекари только руками разводили, и королева решила обратиться к доктору Фрэнсису Уиллису, считавшемуся специалистом по душевным расстройствам. Георга III перевезли в Уайт-хаус (его семья разместилась в Голландском доме) — подальше от дворцовой кутерьмы Виндзорского замка — и взялись неистово приводить в чувство.
В те времена по-прежнему бытовало гиппократово учение о четырех телесных соках — желчи, слизи, крови и черной желчи — и зависимости поведения и самочувствия человека от их соотношения в организме. В соответствии с этой теорией низведенному до положения бесправной жертвы медицинских опытов королю делали кровопускание, давали то слабительное, то рвотное, натирали кожу порошками на основе мышьяка, отчего он покрывался волдырями, купали в ледяной воде, а при малейшей попытке сопротивления укрощали с помощью смирительной рубашки. Запрет на пользование ножом и вилкой свел его рацион к меню ребенка ясельного возраста; самостоятельные вылазки из ставшего тюрьмой дома также были под запретом, да и свидание с семьей еще надо было заслужить.
К апрелю следующего, 1789-го, года болезнь, наконец, отступила — возможно, не столько благодаря, сколько вопреки шоковой терапии. Однако затишье было временным, и два года спустя случился новый припадок. Короля снова хитростью заманили в Кью; только на этот раз лечебницу устроили из Голландского дома.
Стоит ли говорить, что душевный недуг не самым лучшим образом сказался на семейной жизни Георга и Шарлотты. А по мере того как болезнь прогрессировала, все острее вставал вопрос о преемнике и продолжении династии. И тут итог был неутешителен: к 1817 году имелись в наличии 15 взрослых детей и полное отсутствие внуков (принцесса Шарлотта, дочь принца-регента Георга, взявшего на себя обязанности признанного в 1811 году недееспособным отца, умерла во время родов, так что вместе с ней и ее мертворожденным сыном были похоронены и возлагавшиеся на нее престолонаследные надежды). Маячивший на горизонте династический кризис вынудил родителей срочно женить сыновей Вильгельма и Эдуарда.
Двойная свадьба состоялась 11 июля 1818 года в Кью, где внезапная болезнь заточила теперь королеву Шарлотту. Вслед за этим началось соревнование «кто быстрее родит наследника престола», в котором победил младший из братьев, Эдуард, произведя на свет будущую королеву Викторию.
Не прошло и полугода после двойного бракосочетания, как королева Шарлотта скончалась в хранившем столько счастливых и горьких воспоминаний доме в Кью. Гроб с ее телом перевезли в Виндзор, где в полном неведении доживал свой век ослепший и совершенно потерявший связь с реальностью ее супруг.
После смерти королевы Шарлотты дворец в Кью оказался позаброшен. Когда в 1833 году вдовствуюшей герцогине Кентской, матери будущей королевы Виктории, предложили его в качестве жилплощади, она ответила отказом, сославшись на его неадекватное состояние и практически полное отсутствие мебели («very inadequate in accommodation and almost destitute of furniture»).
А полвека спустя, в 1898-м, уже сама Виктория открыла его в качестве общедоступного музея. Однако реставрации никогда ни на что не претендовавшему и лишь волей случая ставшим королевской резиденцией Голландскому дому пришлось дожидаться еще целое столетие. Ее окончание в 2006 году совпало с 80-летием королевы Елизаветы и было отмечено праздничным банкетом в стенах, где когда-то впадал в безумие ее прапрапрадед.
Добавить комментарий