В 1747 году 30-летний Хорас Уолпол, сын первого британского премьер-министра сэра Роберта, литератор и коллекционер, купил в качестве летней резиденции ничем не примечательный, практически игрушечный домик у реки в Твикенхэме, которому предстояло со временем стать одним из самых известных зданий в истории английской архитектуры.
Твикенхэм,благодаря не так давно изменившимся к лучшему дорогам и экипажам, всего в двух часах езды от Лондона и как раз посередине между двумя королевскими резиденциями – Ричмондом и Хэмптон Кортом, — стал модной Меккой для столичных богачей и богемы, которые строили здесь свои загородные виллы.
Игры в неоготику
Уолпол решил не сносить купленный домик-игрушку, а переделать его внутри и «нарядить» снаружи. Был создан специальный «комитет» в составе самого Уолпола, архитектора Джона Чута и иллюстратора Ричарда Бентли. Члены «комитета» были энтузиастами-любителями, которые черпали вдохновение главным образом из книг по архитектуре и были совершенно далеки от практического строительства, так что без прораба, коим стал мистер Робинсон, им было не обойтись.
Впрочем, неоготика Хораса Уолпола была, как и его домик, в некотором роде игрушечная. Копируя своды готических соборов, окна, надгробия и лестницы, он изменял масштаб, лишал их структурной роли, оставляя одну лишь орнаментальность, и имитировал каменные оригиналы с помощью дерева, тромплея и папье-маше. Таким образом они превращались в камины, книжные шкафы, спинки стульев, двери, потолки. Продумано все было до мельчайших деталей: так привезенные по поручению Уолпола из Фландрии витражи были установлены главным образом в верхней части окон, чтобы не мешать гостям любоваться садом.
За полвека, проведенные в Строберри Хилле, с 1747-го до своей смерти в 1797-м Уолпол прочно занял место одного из самых выдающихся людей эпохи. Он был прежде всего превосходным литератором, ведущим хронику общественной и светской жизни, а также сплетен, одним из выдающихся букинистов и коллекционеров антиквариата, создателем первого частного печатного станка, признанным эссеистом и знатоком истории, живописи и садового искусства.
Кроме того он был автором «Замка Отранто», считающегося первым готическим романом и вдохновившим Мэри Шелли на написание «Франкенштейна». Кстати, опасаясь, что его экстравагантное сочинение о замках, кладбищах, склепах, привидениях и кровоточащих статуях подвергнется насмешкам, Уолпол раскрыл свое авторство только после того, как роман обернулся колоссальным успехом. Но, возможно важнее всего то, что он был создателем первого значительного здания в неоготическом стиле, который со временем нашел свое воплощение в таких «мастодонтах» мировой архитектуры как здание парламента в Лондоне.
Serendipity
Мастер художественного слова, Уолпол обогатил английский вокабуляр несколькими словами собственного изобретения. На создание одного из них его вдохновила сказка «Три принца Серендипа». Слово serendipity, что значит «интуитивная прозорливость» и подразумевает случайное совершение удачных открытий, стало ключевым для Строберри Хилла: попадая в этот необыкновенный дом, посетитель совершает головокружительное путешествие из царства тьмы — это холл и ведущая наверх лестница, — в царство света, апофеозом которого является ослепляющая своим поистине королевским великолепием галерея; путешествие, полное неожиданных и с театральной скрупулезностью приготовленных хозяином-выдумщиком сюрпризов.
Это путешествие не только в пространстве, но и во времени, через созданные стараниями как будто не одного поколения семейства Уолполов сокровищницы. Говорят, как-то раз прохожий спросил одного из крестьян Хораса Уолпола:
Дом-то новый? – Да, — ответил крестьянин, — но мой хозяин в следующем году планирует построить гораздо более старый».
Дом-музей
Его хозяин и правда строил и строил, да так, что в один прекрасный день вынужден был признаться:
Я начинаю стесняться своего великолепия».
Вину за случившееся он, впрочем, свалил на свою неумолимо разраставшуюся коллекцию, которая
была уже слишком прекрасна, чтобы выставлять ее скромно; она раздвинула стены, а с этим пришла и роскошь».
Дом рос, а вместе с ним росла и его слава. Сказочный замок над Темзой и несметные богатства его хозяина – картины, гравюры, книги, мебель, фарфор, монеты, миниатюры – желали видеть все. Для особенно почетных гостей хозяин проводил экскурсии по дому сам. Прочие же были на попечении его экономки. Но довольно скоро Уолпол устал от толп желающих, звонящих в его дверной колокольчик с тем, чтобы совершить набег на его вотчину, и ввел систему группового бронирования – строго с мая по октябрь, не больше 4 человек в день и никаких детей. Он жаловался:
Я держу гостиницу под названием «Готический замок». Никогда не стройте дом между Лондоном и Хэмптон Кортом. В нем будет жить кто угодно, кроме вас!»
К своему огорчению он обнаружил также, что посетители «смотрят пальцами» и сильно сокрушался, почти до решения закрыть двери своего дома для посторонних навсегда, когда «неотесанные люди» отломали кончик клюва его бесценного орла и спрятали отломанный кусочек в карман.
В коллекции Уолпола имелось и несколько весьма эксцентричных экспонатов: гребень королевы Берты, красная шапочка кардинала Уолси, трубка, которую курил адмирал Ван Тромп во время своего последнего морского сражения, и шпоры короля Вильгельма III, которыми он подгонял своего коня в битве при Бойне в 1690 году. Вот, правда, ночным колпаком Оливера Кромвеля ему не удалось разжиться: кто-то другой обскакал его на аукционе.
Но, пожалуй, самым любопытным предметом в богатой коллекции Строберри Хилла было черное зеркало из обсидиана, с помощью которого черный маг при дворе Елизаветы вызывал духов, а прежде, о чем Уолпол, впрочем, не знал, пользовались ацтеки во время человеческих жертвоприношений во имя «бога дымящегося зеркала».
Разумеется, стены Строберри Хилла были свидетелями множества изысканнейших вечеринок. Некоторые из предлагавшихся гостям развлечений были весьма необычны: так иногда они любовались из окон галереи на то, как слуги доят коров – кстати, как и овцы, подобранных по цвету для гармоничного слияния с пейзажем, — дабы убедиться, что молоко в их силлабабе свежайшее!
Бумажное наследие
Хорас Уолпол однажды пророчески изрек:
мои постройки, как и мои сочинения, из бумаги и десять лет спустя после моей смерти разлетятся по ветру».
Не будучи женатым и не имея прямых наследников, он завещал Строберри Хилл со всеми его бесценными коллекциями своей племяннице скульптору Анне Сеймур Дамер. К 1811 году ей стало не по карману содержать дом, и она уступила его Элизабет Лауре Уолдегрейв. Ее внук Джон женился на 18-летней Фрэнсис Брэхем, дочери известного тенора Джона Брэхема, но в 1839 году умер, не дожив и до первой годовщины свадьбы. Всего несколько месяцев спустя Фрэнсис вышла замуж за его брата Джорджа. Вскоре после женитьбы молодожен загремел на 6 месяцев в тюрьму за «разгульное поведение». Выйдя на свободу, Джордж оказался весьма стеснен в средствах, а кроме того обижен на то, что суд Твикенхэма так с ним поступил. И он решил продать чудесную коллекцию Уолпола, а опустевший Строберри Хилл оставить разрушаться под влиянием неумолимого времени в знак укоризны за неблагодарность Твикенхэма.
«Великая распродажа» состоялась в 1842 году и продолжалась 32 дня. Сначала планировалось, что она начнется 25 апреля и продлится 24 дня. Однако выяснилось, что выставленные на продажу 2 и 3 мая гравюры и книги были настолько плохо описаны в аукционном каталоге и были собраны в такие большие лоты, что потенциальные покупатели взбунтовались.
В итоге продажа содержимого гравюрной комнаты была отложена до июня, пока не был составлен новый каталог, — заняла она 10 дней. В общей сложности обиженный герцог Уолдегрейв заработал 33.450 фунтов 11 шиллингов 9 пенсов – почти 3 миллиона в масштабе 2016 года.
Опустошенный Строберри Хилл еще не раз переходил из рук в руки, переживая то моменты почти былого великолепия, то почти полной разрухи. Еще 10 лет назад он числился в печальном списке 100 мировых памятников, находящихся под угрозой исчезновения. Сейчас восстановлены 20 комнат. Но сколько еще времени, денег и усилий уйдет на то, чтобы вернуть хотя бы часть былого наследия Хораса Уолпола! А пока нам остается довольствоваться только воспоминаниями о том, каким чудесным ларцом был этот белоснежный готический замок на Темзе.