Нетривиальный гид по британской столице

Метка: 19 век Страница 4 из 14

… что и требовалось доказать

Проводив мужа в очередное плавание, Маргарет Фэрфекс отправилась в долгий обратный путь через всю страну — от Лондона до шотландского Бернтайленда. Однако успела доехать только до Джедборо, где в доме своей сестры произвела на свет девочку, которую нарекли Мэри.

Вице-адмирал Уильям Фэрфекс вернулся в родную гавань, когда его дочери пошел уже девятый год, и обнаружил, что, предоставленная самой себе, она находилась в совершенном неведении относительно премудростей чтения, письма и домашней бухгалтерии. Имей ее отец активы более весомые, нежели славная родословная и весьма скромное флотское жалованье, он бы, вероятно, гораздо меньше переживал, что такую невежду никто не возьмет замуж.

Миссия сделать из Мэри конкурентоспособную девицу на выданье была возложена на частный пансион некой мисс Примроуз близ Эдинбурга. Практически сразу же по прибытии ее, как и большинство других младших учениц, в воспитательно-профилактических целях затянули в стальной корсет, в котором она и проходила целый год. За это время Мэри методом тупой зубрежки научили читать, с грехом пополам писать и решать простейшие арифметические задачи; в качестве изящного приложения к этим жизненно необходимым навыкам шла толика французского.

На этом формальное обучение девочки и закончилось. Всю дальнейшую жизнь она занималась самообразованием. И начала с того, что перечитала все имеющиеся в доме книги к вящему неудовольствию родственников — медицинская наука того времени считала, что интеллектуальные нагрузки слишком опасны для хрупкой женской психики, а потому рекомендовала юным леди нечреватые сумасшествием занятия вроде музицирования, рисования и вышивания.

По счастью, Мэри не только принадлежала к пусть и обедневшей, зато весьма родовитой семье, но и родилась в эпоху шотландского Просвещения, так что когда ей понадобилась помощь в самостоятельном изучении языков и наук, ей не пришлось искать учителей дальше родных и знакомых.

Ламбетский мост

До 1750 года на весь и тогда уже немаленький Лондон был всего один мост. Пешеходам было проще — к их услугам были многочисленные речные «такси». А вот тем, кому с одной стороны Темзы на другую надо было перебраться вместе со своим транспортным средством, требовалась паромная переправа. Одна из них соединяла Вестминстер на северном берегу с Ламбетом на южном.

Паром в Ламбете (С) Museum of London

Само предприятие было весьма рискованным. Паром представлял собой плот — достаточно большой, чтобы на него могла поместиться запряженная лошадьми телега или карета, и довольно увесистый даже порожняком. Работу паромщика осложняли быстрое течение и тот факт, что рассчитывать он мог только на крепость собственных рук и деревянного шеста, отталкиваясь которым от речного дна, он и приводил паром в движение. При таких исходных данных перебраться с берега на берег было возможно лишь во время кратковременного затишья, когда отлив уже закончился, а прилив еще не начался. Но даже тогда безопасная переправа не гарантировалась: искупаться в Темзе пришлось самому королю Якову I и Оливеру Кромвелю, а переезд нового архиепископа Кентерберийского в лондонскую резиденцию в Ламбете закончился тем, что большая часть его имущества утонула вместе с паромом.

Ваше дело — труба, Базалджет!

Сэр Джозеф Базалджет

Близ железнодорожного моста на подступах к вокзалу Чаринг Кросс стоит исполненный скромного достоинства мемориал. В стилизованном в античном духе алтаре — бюст мужчины с большими усами, а над ним — три слова на латыни: Flumini vincula posvit — «он заковал реку в цепи». Усатый джентльмен — не кто иной, как сэр Джозеф Базалджет, а его бронзовый портрет скульптор Джордж Саймондс поместил в круглую раму… сточной трубы. Это напоминание о грандиозном инженерном проекте викторианской эпохи, который до сих пор верой и правдой служит каждому без исключения лондонцу, даже если тот никогда о нем не слышал.

Архитектурные жемчужины Вулиджа: от войны к миру

Вулидж в 1740-е гг.

Пасторальной безмятежности Вулидж Коммон пришел конец в 18 столетии, когда эти 80 акров земли к юго-востоку от Лондона — такое раздолье для маневров и стрельбы —приглянулись Палате вооружений (Board of Ordnance). В 1812 году военные выкупили эту землю у британской короны. Местные жители, которые испокон веку добывали здесь торф и древесину, а также пасли скот, получили компенсацию, но еще много лет выражали свое недовольство проведенной монетизацией былых благ.

Пришельцы времени даром не теряли и к моменту оформления сделки купли-продажи уже построили на юго-восточной окраине участка здание Королевской военной академии, переведенной сюда из Вулиджа (той его части, что на карте выше обозначена словами The Warren), а на северной — казармы королевской артиллерии (арх. Джеймс Уайетт).

Скромный ученый Майкл Фарадей

Когда министр финансов Уильям Гладстон поинтересовался у Майкла Фарадея насчет практической ценности электричества, тот честно признался: «Не знаю», и добавил:

Но вполне вероятно, вы скоро сможете обложить его налогом!» («There is every probability that you will soon be able to tax it!»)

Несбывшаяся мечта о вечной жизни

Отправляясь в Египетский поход, Наполеон позаботился не только о боевой мощи предприятия, но и о его интеллектуальной силе в лице полутора сотен знатоков всех мастей — от инженеров и химиков до филологов и антикваров. Те потрудились на славу и совместными усилиями произвели на свет монументальное «Описание Египта». Публикация этого мегаопуса растянулась на целых 20 лет, так что к моменту выхода из печати последнего тома все сочинение уже успело порядком устареть, но прежде чем окончательно перейти в разряд малопригодных в практическом смысле книжных памятников успело внести свою лепту в зарождение нового модного поветрия.

Египтомания не обошла стороной и Англию, где нашла воплощение, главным образом, в архитектурном оформлении некрополей нового типа. Однако самый грандиозный проект в неоегипетском стиле так никогда и не воплотился в реальность.

Люди в голом

Рагромив Наполеона в битве при Ватерлоо, герцог Веллингтон стал мужчиной номер 1 в Британии. Бурный патриотический восторг, охвативший страну, требовал памятников национальному герою. Один из них от лица женской половины населения был заказан уважаемому скульптору Ричарду Уэстмакотту дамами из общества Ladies of England.

Торжественное открытие монумента, отлитого из трофейных французских пушек, состоялось в Гайд-парке 18 июня 1822 года. И тут разразился грандиозный скандал. Заказчицы, видимо, всецело положившись на опыт и репутацию ваятеля, решили не навязывать ему своих представлений о прекрасном. Не скованный техзаданием Уэстмакотт, вдохновляясь классическим искусством, изваял почтенного ветерана наполеоновских войн в образе Ахилла.

Элизабет Барретт + Роберт Браунинг

Одна из самых известных историй любви XIX века похожа на сказку о спящей красавице: главная героиня живет, как во сне, в плену драконовских представлений о счастье отца-деспота, пока однажды в нее не влюбляется рыцарь без страха и упрека, который, преодолев все преграды на пути к сердцу милой, будит ее ото сна, тайком от домашнего тирана ведет под венец, а затем увозит в волшебную страну Италию, где они живут долго и счастливо. Однако в отличие от сказок, где хэппи-эндом все и заканчивается, в жизни всегда следует продолжение истории, и оно редко обходится без драмы, а то и трагедии.

Beaufort Lodge, Deptford

Beaufort Lodge, известный также как Mr Pink’s house (С) Анастасия Сахарова

Этот затейливый дом на углу Lewisham Way и Somerset Gardens в Детфорде построил в середине 19 века для себя местный архитектор Альфред Кросс. А вот аляповатостью порядком поизносившегося фасада он обязан последнему владельцу г-ну Пинку, скончавшемуся в 2017 году.

Декоративные элементы портика Beaufort Lodge
(С) Анастасия Сахарова

Судя по тому, что даже всемогущий Гугл не знает больше этого, здесь всю дорогу текла обычная жизнь обычных людей без претензий на то, чтобы войти в Историю. Хорошо бы нашелся человек с деньгами и тактом и спас эту жемчужину от разрушения.

Beaufort Lodge в 1987 году. Фото с сайта Ideal Homes

Burrell’s Wharf, Millwall

Самые любимые мои уголки Лондона — бывшие рабочие районы вроде Бермондси и особенно районы бывших доков и судостроительных верфей — Дептфорд, Розерхит, т.н. Доклэндс.

Burrell’s Wharf в 1937 году. Вид с Темзы

За последние сорок-пятьдесят лет они изменились до неузнаваемости: тяжелый физический труд, грязь и бедность канули в Лету вместе с производствами, кормившими местных жителей, будь то выделка кож, строительство и ремонт морских судов или требовавшая бесчисленного количества рабочих рук жизнь крупного международного порта; им на смену пришли аккуратные, модные и респектабельные жилые комплексы, бизнес-центры, кафе, рестораны, магазины, выставочные галереи и прочие блага постиндустриального общества.

Burrell’s Wharf в 1986 году (С) British History Online

Мне этой ушедшей натуры жаль, но, слава богу, британцы относятся к своему прошлому уважительно-практично, действуя по мере возможностей не по принципу «разрушим до основанья, а затем мы наш, мы новый мир построим», а находя старым зданиям применение в изменившихся реалиях.

Burrell’s Wharf сегодня (С) Анастасия Сахарова

Одним из примеров такого подхода может послужить Buttler’s Wharf на Собачьем острове (The Isle of Dogs). Комплекс зданий бывшей судоверфи, а затем производства красок и красителей, не стали сносить, когда они исчерпали свой промышленный потенциал. Вместо этого их перевели в жилой фонд, сохранив по максимуму их исторический облик.

Burrell’s Wharf (C) Анастасия Сахарова
Burrell’s Wharf (С) Анастасия Сахарова
Burrell’s Wharf сегодня. Посмотрите, сохранены даже рельсы, по которым раньше ездили, видимо, груженые продукцией местного производства вагонетки (С) Анастасия Сахарова

Люблюнемогу.

Страница 4 из 14

Работает на WordPress & Автор темы: Anders Norén