Вы не найдете под сводами северного клуатра Вестминстерского собора каменной плиты или надгробия с именем Сюзанны Сиббер (1714-1776), потому что его никогда не существовало. Однако прах знаменитой актрисы XVIII века, чья смерть заставила Дэвида Гаррика воскликнуть:
Тогда вместе с ней умрет и трагедия!»,
покоится именно здесь. Она одна из немногих служительниц Мельпомены, удостоившихся чести быть погребенной в стенах главного собора страны.
Ничто человеческое автору «Капитала» было не чуждо. Как-то раз Карл Маркс, Вильгельм Либкнехт и Эдгар Бауэр по предложению последнего отправились в Bierreise. (У англичан это называется pub crawl.) Правда, маршрут оказался повышенной сложности: между Oxford Street, откуда они начали свой забег, и Hampstead Road, куда рассчитывали таки добраться в результате, располагалось столько пивных, что, предаваясь даже весьма умеренным возлияниям в каждом промежуточном пункте, наши герои рисковали сойти с дистанции задолго до финиша.
На колченогом стуле у еле теплившегося огня сидела женщина. Компанию ей составляли обезьянка, кошка, сидевшая на спинке кресла сорока и притулившийся у ног тощий пес. Завидев посетителей, пес поднял лохматую голову и зарычал. «Хватит, Фидель, это друзья», — печальным и даже несколько робким голосом сказала женщина. На письменном столе стояла разбитая чашка, служившая чернильницей, и лежали исписанное до огрызка единственное перо и рукопись романа «История мистера Генри Дюмонта, эсквайра, и мисс Шарлотты Ивлин» — надежда и сокровище его автора.
Шарлотта прочитала манускрипт. Обговорили кое-какие изменения. Автор попросила 30 гиней гонорара и 50 экземпляров книги в качестве вознаграждения. Издатели сбили цену до 10 гиней. Шарлотта вынуждена была согласиться. Впрочем, теряя в деньгах, она все-таки получала свои копии романа, которые можно было либо продать, либо подарить богатым меценатам в надежде на ответную щедрость.
Опубликованный в 1755 году роман повествовал о тех, кто низко пав, сумел-таки преодолеть все невзгоды и испытания, благодаря великодушию и всепрощению окружающих. Созданный Шарлоттой Чарк, не зря подарившей свое имя главной героине, с которой у нее было немало общего, хэппи-энд для нее самой так и остался, увы, несбывшейся мечтой.
Снаружи этот дом на тихой улочке в Кенсингтоне ничем не отличается от своих соседей, а вот то, что скрывается внутри – совершенно иная история: здесь время словно остановилось, а вместе с ним, несмотря на грандиозные перемены за окном, задержалась викторианская эпоха. Добро пожаловать в дом Эдварда Линли Сэмбурна.
В 1874 году в доме номер 18 по Стаффорд Террас свили семейное гнездышко только что присягнувшие на верность Гименею 30-летний Линли Сэмбурн и Мэрион Герапат, которая была на 7 лет его моложе. Родители новобрачной не были в особом восторге от ее выбора – они надеялись, что старшая дочь состоятельного биржевого маклера найдет себе пару подостойнее, — однако, проклинать и лишать наследства ее не стали, а вместо этого помогли молодоженам с решением жилищного вопроса.
Согласно переписи 1871 года, в новостройках Стаффорд Террас жили преимущественно успешные профессионалы, включая вышедших в отставку офицеров, пожилых чиновников, торговцев и т.д. Затесавшийся в их ряды художник казался местным жителям случайным недоразумением.
Хэммерсмитский мост немало повидал на своем веку, но этот 76-летний старик был настолько уникален, что мосту оставалось только, скрепя своды, молча наблюдать и гадать, чем же все это закончится. Свои ежевечерние паломничества чудаковатый дед начал в августе 1916 года. Под покровом темноты он появлялся со стороны паба «Голубь» и, дождавшись, пока под мостом будет проходить какое-нибудь судно, чтобы не привлекать внимание случайных прохожих неожиданным всплеском, бросал что-то в воды Темзы. И так 170 вечеров подряд.
Звали его Томас Кобден-Сандерсон. Фанатично преданный делу всей своей жизни книгопечатник и переплетчик, он избавлялся от тонны с лишним типографских литер уникального шрифта, который будет воссоздан – и то примерно – только сто лет спустя.
В 1690 году в поместье графа Кингстона в Ноттингемпшире родилась девочка. Граф так гордился старшей дочерью, что в то время, пока ее сверстницы рассаживали за игрушечными столиками кукол, умница и красавица Мэри председательствовала на дружеских ассамблеях отца. Впрочем, в полном соответствии с тогдашними представлениями о воспитании юных барышень науками граф дочке не досаждал. Правда, и ее постоянным набегам на фамильную библиотеку — одну из лучших в стране — не препятствовал. Начало, согласитесь, многообещающее, и, как мы увидим, это только пролог к совершенно фантастической жизни.
К 20 годам Мэри стараниями матушки Природы и собственными интеллектуальными упражнениями достигла того, что зовется «самим совершенством». «Грех пропадать такому сокровищу», — подумал граф и решил выдать дочь за некоего Клотуоси Скеффингтона, которого, вопреки ни на что не похожему имени, счел, видимо, вполне достойным ее руки. Невеста, правда, имела свое мнение на сей счет. И другого кандидата. В один прекрасный день летом 1712 года графа навестил Эдвард Уортли Монтегю и попросил руки Мэри. И в общем-то, граф был не против, но вот взаимопонимания в финансовых аспектах предстоящего брака стороны не нашли. Тогда влюбленные, не мудрствуя лукаво, сбежали и обвенчались тайком.
Есть такая традиция, сравнивая достижения современников с высотами, достигнутыми их блистательными предшественниками, называть их именами эталонных представителей профессий: новый Микеланджело, советский Робертино Лоретти или, скажем, Шекспир XXI века. С XVI века лучшие из английских актеров удостаиваются прозвища Росций, в память о комическом актёре времён поздней Римской республики Квинте Росции Галле. Английским Росцием XVII века был Томас Беттертон.
Всем удовольствиям на свете юный Джозеф Бэнкс предпочитал радость познания. В большой степени, вероятно, это была заслуга его матери, женщины замечательного ума и проницательности. В письме другу Бэнкс вспоминал, как однажды она сказала сыну, что жабы – вопреки распространенному поверью – вовсе не являются вредителями и причиной появления бородавок, а, наоборот, приносят пользу, контролируя численность насекомых. Натирая жабами лицо, юный естествоиспытатель с наслаждением взирал на искаженные шоком и отвращением лица товарищей. Поэтому, унаследовав по смерти отца внушительное состояние, 21-летний Джозеф Бэнкс вместо, казалось бы, предначертанной судьбы богатого наследника – изучение исключительно джентльменского набора предметов, гран-тур по Европе и, наконец, правильный брак с последующей тихой, мирной, элегантно-роскошной жизнью – выбрал совершенно иную стезю.
Окажись вы в Лондоне 16 ноября 1724 года, вы почти наверняка обнаружили бы себя в 200-тысячной толпе собравшихся на ближних и дальних подступах к виселице на Тайберн-хилл. Казни вообще были одним из любимых развлечений эпохи, а в тот день город прощался со своим героем — красавчиком-вором Джеком Шепардом. Впрочем, прославился он не миловидностью и не кражами, а уникальной способностью находить выход из в буквальном смысле безвыходных положений.
Уильям Моррис родился в 1834 году в Уолтемстоу, тогда – пригороде, а теперь – одном из районов Лондона. Будучи прирожденным романтиком и человеком с обостренным чувством прекрасного, он уже в довольно юном возрасте проникся сильной неприязнью к набиравшей обороты индустриализации и связанным с ней массовым производством, которые разорили ремесленников и наводнили мир бездушными и уродливыми предметами, и посвятил большую часть своей жизни борьбе за доступную каждому красоту.
Протестуя против захламленных по викторианской моде интерьеров, где все, включая пианино, было погребено под толстым слоем драпировок и утопало в рукотворных потемках, ибо на окна громоздилось порой до четырех слоев штор и занавесок, Моррис призывал избавляться от всего, что не является красивым или практичным. Его элегантные, простые и предельно утилитарные интерьеры вызывали шок у большинства современников, выросших в эпоху потребления и окружавших себя все новыми и новыми предметами, призванными продемонстрировать в первую очередь их богатство. Моррис полагал, что накопление ненужных вещей притупляет способность понимать и ценить красоту. Он заявлял:
Я никогда не бывал в доме богатого человека, который не выиграл бы от того, что 9/10 его содержимого было отправлено в костер».
Работает на WordPress & Автор темы: Anders Norén