27 февраля 1770 года Парламент закончил свое заседание пораньше: депутатам надо было успеть добраться до дома и приготовиться к главному событию светского сезона — грандиозному балу-маскараду Терезы Корнелис. Позади месяцы нескончаемых визитов к портным; руководство лондонских театров даже позволило своим костюмерам брать отгулы, чтобы те успели вовремя закончить работу над изысканнейшими нарядами.
Наконец, все готово. Часы вот-вот пробьют девять, и на Сохо-сквер царит настоящее столпотворение. В великосветском калейдоскопе у дверей Карлайл-хаус то взметнется под порывом ветра невесомая туника весталки, то мелькнет измазанное сажей лицо трубочиста, то озарит сгущающийся сумрак ночи усыпанная с ног до головы драгоценными камнями индийская султанша, то покажется обнаженная плоть Адама, лишь слегка прикрытая фиговыми листьями, которая при ближайшем рассмотрении оказывается шелком телесного цвета.
Среди восьми сотен счастливых обладателей заветных входных билетов — члены королевской семьи, заморские принцы и их свиты, иностранные послы, члены парламента, лорд-мэр и, несмотря на все негодование и попытки лондонского епископа запретить этот содом, жена и дочери последнего. Бурное веселье с танцами, карточными играми, застольем и интимными приключениями в приватных спальнях верхних этажей будет продолжаться до 8 часов утра следующего дня.
Покорение Англии
Когда в октябре 1759 года 36-летняя миссис Корнелис волею судеб оказалась в Лондоне, за плечами у нее уже было немало — так никогда и не расторгнутый брак с давно покинутым Анджело Помпеати; неудачная попытка покорить британскую сцену; перемежавшаяся взлетами и падениями карьера гастролирующей актрисы, оперной певицы, танцовщицы и куртизанки в Вене, Париже, Копенгагене и княжестве Байройт; рождение четверых детей (она была уверена в отцовстве только двух из них, в том числе дочери Софии, зачатой ей с другом отрочества Казановой); увенчавшиеся лишь астрономическими долгами и преследованиями кредиторов поползновения на антрепренерской ниве; попытки замести следы с помощью смены имени — тут как нельзя кстати оказывались ее многочисленные любовники (фамилию Корнелис она позаимствовала у своего голландского любовника) — и, наконец, знакомство с состоятельным английским священником Джоном Фермором и согласие — можно подумать, у нее был большой выбор — попытать счастья еще раз на берегах туманного Альбиона при поддержке последнего.
Однако лондонская публика, как и без малого 15 лет назад, не оценила достойнств ангельского сопрано миссис Корнелис, но истинная дочь жизнелюбивой Венеции не привыкла сдаваться и, вместо того чтобы с постепенной неизбежностью впасть в жалкое существование проститутки, затевает очередной рискованный проект. С помощью своего любовника Фермора и его денег она снимает пустующий особняк графа Карлайла, ремонтирует его, о чем — не хуже современных блогеров — подробно и не без хвастовства сообщает всему свету со страниц столичной прессы, и 27 ноября 1760 года открывает первый сезон ассамблей «Общества на Сохо-сквер».
Безудержное веселье
По его окончании, пока ее гости прохлаждались в своих загородных поместьях, вдохновленная успехом Тереза Корнелис затеяла новый, еще более грандиозный ремонт. Уже начиная сожалеть о столь дорого обходившемся ему романе с амбициозной итальянкой, Джон Фермор все-таки поддался на ее уговоры потратиться еще на очевидно успешный проект, в будущем суливший и вовсе златые горы. К началу нового сезона Карлайл-хаус превратился в настоящий дворец с обеденным залом на 400 человек, концертным холлом и бальной залой.
Похоже, миссис Корнелис на роду было написано стать импресарио, и ее богатый жизненный опыт снабдил ее всем необходимым для успешной карьеры на этом поприще. Ее изобретательность не знала границ. Танцевальные вечера с играми в карты вскоре дополнились роскошными банкетами. За ними последовали первоклассные музыкальные концерты и маскарады (с 1769 года). На знаменитом маскараде 27 февраля 1770 года избранную публику развлекал в том числе и изобретатель Джон Мерлин: играя на скрипке, он промчался по бальной зале на только что придуманных им роликовых коньках и, не рассчитав, на полном ходу врезался в огромное зеркало (говорят, хозяйка потребовала от израненного выдумщика полной и немедленной компенсации причиненного ущерба).
Постоянно менялся и сам дворец наслаждений: здесь появился искуственный грот с вечнозелеными растениями, колодец с минеральным источником, пещера, украшенная египетскими иероглифами, изысканную мебель от Сэмюэла Нормана сменила еще более дорогая и изысканная от Томаса Чиппендейла. После неудачной попытки купить Королевский театр, — единственный, обладавший разрешением на постановку опер, — отчаянная бизнесвумен рискнула давать оперные представления на своих вечерах без лицензии.
Фантастический успех ассамблей Терезы Корнелис объяснялся как минимум двумя вещами: во-первых, под крышей Карлайл-хаус Тереза объединила практически все доступные на тот момент состоятельным людям развлечения — танцы, карты, застолья, музыкальные концерты, великосветские вечеринки и радость простого человеческого общения, а во-вторых и в-главных, благодаря строжайшему контролю со стороны специально организованного из числа светских дам во главе с самой Элизабет Чадли комитета, билеты на вскоре ставшие главным событием столичной культурной жизни вечера продавались только избранным из избранных, а достойная компания в высших кругах общества всегда ценилась на вес золота.
Неудивительно, что в двери Карлайл-хаус в буквальном смысле ломились те, кто был недостаточно богат и родовит, чтобы попасть в сакральные списки членов клуба, а заветные пригласительные билеты подделывались и продавались на черном рынке. Два раза в месяц в течение сезона Сохо-сквер превращалась в настоящий Вавилон. Посмотреть на разряженных в пух и прах знаменитостей собирались толпы зевак. Самые отчаянные из них светили фонарями в окна прибывавших карет и паланкинов, чтобы получше разглядеть их пассажиров. Во избежание весьма вероятных при таком столпотворении неприятностей хозяйка клуба посредством все тех же газетных объявлений попросила всех прибывающих двигаться только в одном направлении — и стала таким образом пионером одностороннего движения в Лондоне.
Банкротство
Разумеется, последователи не заставили себя долго ждать. Первым стал Уильям Альмак, который открыл аналогичное заведение на Кинг-стрит в феврале 1765 года. Но несдающаяся мадам Корнелис просто залезла в очередные долги, провела еще один подробно разрекламированный ремонт — и снова вышла победительницей. В 1766 году одна из газет, цитируя светскую львицу, писала:
Побывать у Альмака, сэр, что сходить в церковь, а у миссис Корнелис вы попадаете прямиком в рай».
А вот в 1772 году на Оксфорд-стрит открылся грандиозный «Пантеон», затмивший своими размерами и размахом все подобные заведения такого рода вместе взятые. Соперничать с ним Терезе Корнелис было откровенно не под силу. Избалованное и пресыщенное светское общество дружными рядами устремилось в новый храм развлечений.
Беда, как известно, не приходит одна: копившиеся годами долги и раздражение многочисленных кредиторов хозяйки Карлайл-хаус наконец достигли критического уровня. 17 июня Тереза была арестована.
Вы, вероятно, удивитесь: как вообще возможно, чтобы такое успешное предприятие, посещаемое ежегодно тысячами людей, каждый из которых платил по 2 гинеи за билет, было убыточным? Но дело в том, что, будучи прекрасным импресарио, мадам Корнелис была совершенно лишена деловой хватки. Она не вела никакой, даже самой примитивной бухгалтерии; в результате ее постоянно обманывали и обкрадывали все, кому не лень, от собственных слуг до торговцев; никогда не имела сбережений; жила в кредит на непозволительно широкую ногу, редко расплачиваясь по своим обязательствам, и, похоже, была бесконечно далека от мысли, что бизнес должен приносить в первую очередь прибыль.
Начался новый сезон, а Тереза по-прежнему сидела в долговой тюрьме. Правда, время от времени ее выпускали для проведения ассамблей в Карлайл-хаус в пользу ее кредиторов, но с сильно скукожившимся бюджетом некогда блестящие собрания изрядно захирели. В конце концов, 3 ноября Тереза Корнелис была официально признана банкротом, а к концу года ее детище пустили с молотка.
Однако желание вернуться было так сильно, что к началу 1774 года исполнилось: бывшая хозяйка дворца наслаждений теперь выполняла роль наемного менеджера, пока ее кредиторы спорили, кому же должен принадлежать дом на Сохо-сквер. Но репутация Терезы как злостной неплательщицы перестала быть надежно спрятанным в модном шкафу скелетом, и иметь дело с ней соглашались теперь только при условии немедленной оплаты. К марту месяцу она снова обанкротилась и вынуждена была покинуть Карлайл-хаус.
Невероятно, но зимой 1775/76 гг. она вернулась снова. На этот раз ее единственной заботой было получение прибыли. Ушли в прошлое сакральные книги с именами достойных билета на вечеринку в эксклюзивном ночном клубе, более демократичные цены на них открыли прежде плотно закрытые двери для среднего класса, стандарты поведения упали ниже плинтуса, зато впервые за последние три года Тереза зарабатывала деньги.
Но и теперь она оставалась верной себе и изумила пресыщенную столичную публику пасторальными маскарадами, для которых залы Карлайл-хаус с помощью дерна, живых изгородей, экзотических цветов и фонтанов с золотыми рыбками превратились в оазисы благодати лета в деревне в разгар городской зимы.
Миссис Смит
Однако удача, кажется, совсем отвернулась от Терезы. Она снова обанкротилась, дом на Сохо-сквер снова выставили на торги, а его бывшую владелицу опять заточили в тюрьму. Пару лет спустя в феврале 1782 года она вышла на свободу и на некоторое время пропала из виду. Вышла замуж, взяла фамилию супруга и из Анны Марии Терезы Имер Помпеати де Тренти Корнелис стала обыкновенной миссис Смит, каких тысячи.
В 1792 году, несмотря на весьма солидный возраст — ей исполнилось уже 69 лет,- она попыталась вернуться в бизнес, который так любила, сняв дом с большим садом в Найтсбридже, где планировала устраивать аристократические вечеринки на открытом воздухе. Вместе с домом и садом ей досталось и стадо ослов вкупе с бизнесом по продаже ослиного молока, дальше которого дело, увы, не пошло.
Но готовя свои чертоги к приему гостей, которые так никогда и не переступили ее порога, Тереза снова наделала долгов и снова оказалась в заключении. 19 августа 1797 года «императрица удовольствий» и «королева маскарадов» умерла в грязи и убожестве тюрьмы Флит. Ей было 74 года.
Добавить комментарий