Британцы известны своей любовью к собакам. Интересно, что Королевское общество защиты животных было основано на 60 лет раньше (1824), чем  организация, стоящая на страже прав детей (1884). И хотя человек дружит с собакой уже не одну тысячу лет, современное отношение к ней как к одному из, если не главному, члену семьи сложилось относительно недавно, в викторианскую эпоху.

Промышленная революция и стремительный рост городов все больше отдаляли людей от природы. Если раньше жители даже крупных мегаполисов типа Лондона ежедневно сталкивались с разной живностью от гусей и свиней до овец и коров, гонимых на мясные рынки, то с введением санитарных норм в городской черте остались одни только лошади. Образовавшийся вакуум заполнили собаки.

Благодаря своей репутации верного и преданного друга, они оказались не просто вознесены на пьедестал любви и заботы, но и, по сути, очеловечены. Лучше всех устроились, конечно, собаки миниатюрных пород, те, которые легко умещались на коленях у дам. Для модниц викторианской Англии  маленькая собачонка, повсюду сопровождавшая свою хозяйку,  была такой же насущной необходимостью, как гигантский гардероб, коллекция драгоценностей и собственная ложа в театре.

Этих четвероногих баловней судьбы холили и лелеяли с тем же усердием и пиететом, что и наследников высоких титулов и больших состояний. Особое предпочтение отдавалось короткошерстным моськам: шерсть на обивке мебели и одежде, особенно белая, была слишком невыносимым зрелищем. Чтобы не допустить подобного безобразия, требовался тщательный уход; иногда для этого нанимали специально обученных слуг.

Самыми модными породами были скай-терьеры, йорки и мальтийские болонки. Правда, йорки и болонки требовали больше ухода, чем среднестатистический ребенок. Первых надо было не только кормить, мыть и одевать, как дитятю, но и тщательно расчесывать, а также регулярно подстригать шерсть от кончиков ушей до кончика хвоста. Если собаке вдруг хотелось почесаться, ей на лапы надевали варежки.  Учитывая, что на поддержание шерсти йорка в надлежащем виде уходило до двух часов в день, наличие особого обслуживающего персонала было жизненной необходимостью.

Впрочем, пальма первенства и в смысле красоты, и в плане ухода безоговорочно принадлежала мальтийским болонкам. Их деликатную белоснежную шерстку расчесывали только нежнейшей детской щеткой; при купании их мыли со всеми предосторожностями во избежание простуд и колтунов с помощью мягкой губки и «шампуня» из свежих яиц и теплой воды. Несчастных болонок держали к тому же на практически вегетарианской диете  и тоже заставляли носить варежки.

Разумеется, такие произведения искусства собачьего воспитания и груминга были лакомой добычей для воров: к 1837 году в Лондоне было около 141 преступника, специализировавшихся на краже собак.

В 1893 году The Strand Magazine опубликовал статью под названием «Собаки знаменитостей».  Начинается она словами о том, что мода на собачьи портреты, выполненные часто в натуральную величину маслом, пастелью или в новой технике фотографии с тем, чтобы затем украсить стены гостиной, приобретает характер всеобщего умопомешательства.

Дальше мы узнаем, что на рынке уже появились несколько художников обоего пола с прекрасно оборудованными студиями в модных районах, специализирующихся на собачьих портретах. Среди четвероногих любимцев знаменитостей конца XIX века, удостоившихся упоминания на страницах журнала, — редкого ума и красоты пес Мустафа, позировавший для своего портрета почти сотню раз, в чьих жилах, по словам автора статьи, течет кровь благороднее, чем у любой другой собаки в мире, и чья родословная уходит корнями в дохристианские времена.

Не менее замечателен и пес по кличке Вето, любимец леди Генри Сомерсет. По словам анонима, хорошо знакомого как с Вето, так и с его хозяйкой,

в то время как некоторых собак учат тратить деньги на табак и опьяняющие напитки, этот пес, верный примеру перед его глазами, — совершенный трезвенник и, проявляя неподдельный интерес к движению по борьбе за трезвость, служит наглядным примером его идей.  Заслыша гимны Общества трезвости, он начинает четко отбивать белой лапкой ритм».

Справедливости ради надо сказать, что любовь модных собаковладелиц к своим пушистым аксессуарам зачастую была пылкой, но мимолетной — четвероногих друзей меняли, как перчатки, в соответствии с непостоянной модой.

Очеловечивание собаки неизбежно привело к идее достойного увековечивания ее памяти после смерти и, соответственно, к появлению специализированных кладбищ. В Англии старейшим из них является собачий некрополь в северо-западном углу Гайд Парка, основанный в 1880 году.

Считается, что своим появлением он обязан жившему в сторожке  в этой части парка привратнику мистеру Уинбриджу. Тот был дружен с жившими неподалеку мистером и миссис Льюис Барнед, которые часто гуляли в знаменитом парке с детьми и собакой и покупали у него  пиво и леденцы. Когда от старости умерла их болонка по кличке Черри, они попросили мистера Уинбриджа похоронить ее в садике за его домом в знак памяти о счастливых часах, проведенных вместе в парке. Разумеется, об этом вскоре узнали другие собаковладельцы, и идея им так понравилась, что вскоре Черри была окружена целой стаей своих сородичей. Кроме того, здесь были также похоронены две кошки и три обезьянки.

Кладбище домашних животных в Гайд Парке

Погребением занимался сам мистер Уинбридж; убитые горем хозяева часто не в силах были даже присутствовать на похоронах своих любимцев. На могилках ставили небольшие каменные плиты с трогательными эпитафиями вроде: «Сэнди. Верный друг на протяжении 12 лет», или «Дорогая Долли — мое солнышко, мое утешение, моя радость», или «В память о Джиме — маленьком псе с большим сердцем».

Правда, не все питомцы, нашедшие здесь успокоение, обладали ангельским характером. Так здесь похоронен фокс-терьер по кличке Топпер, работавший в полицейском участке при Гайд Парке и часто со своими двуногими коллегами патрулировавший его аллеи. К сожалению, источники не уточняют, какими именно дурными наклонностями он обладал, но, похоже, они были исключительного свойства, если о Топпере писал даже уже цитировавшийся мной The Strand Magazine как о псе «невыносимо вульгарном», да еще и «снобе самого низкого и презренного пошиба». И умер, говорят, от переедания.

Но, как правило, собаки погибали под копытами лошадей и колесами экипажей. Такова была судьба «бедного Принца», любимого йорка актрисы Луизы Фэрбразер, супруги принца Георга .

Филантропическая щедрость мистера Уинбриджа, однако, довольно быстро пришла в столкновение в суровой реальностью: число желающих похоронить своих любимых питомцев в земле знаменитого парка сильно превышало размеры садика великодушного привратника. В 1902 году, когда здесь было уже около 300 могил, кладбище было закрыто.