Вечером 16 октября 1834 года загорелся Вестминстерский дворец. К утру следующего дня от без малого тысячелетнего нагромождения разномастных построек, когда-то служивших королевской резиденцией, а затем — местом заседаний британского парламента, остался один только Вестминстерский зал.
Огонь оказался в буквальном смысле очистительным: пожар не только расчистил место для современного и удобного здания, но и положил начало новой эпохе в истории британской архитектуры.
30-40-е годы XIX века в Европе не отличались спокойствием: на континенте бушевали революции, население охваченной голодом Ирландии в массовом порядке эмигрировало, ибо у остающихся шансов на выживание было немного, в самой Англии вызванная промышленными кризисами 1825 и 1836 годов безработица стала причиной рабочих бунтов, хотя до свержения существующего строя дело не дошло.
В это же время происходило переосмысление архитектурных идеалов. Оштукатуренные неоклассические фасады близившейся к финалу эпохи регентства всем уже порядком надоели. Более того, в общественном сознании неуклонно зрело недовольство расточительством Георга IV: перестройка и ремонт Букингемского дворца и Виндзорского замка дорого обошлись налогоплательщикам — настолько дорого, что не представлялось возможным даже точно подсчитать расходы.
При этом набиравшая обороты промышленная революция гнала бывших сельских жителей в города, которые, не справляясь с этим потоком переселенцев, прирастали не только заводами, фабриками и складами, но и тюремного типа работными домами и жутчайшего вида трущобами, где то и дело вспыхивали эпидемии холеры. Такая вопиющая несправедливость вызывала возмущение многих. Однако только один человек сделал исправление общества через архитектуру целью и смыслом всей своей жизни. Звали его Огастес Пьюджин.
Когда в 1836 году были опубликованы «Контрасты», их автору было всего 24 года. Однако к этому времени он уже успел — в нежном возрасте 15 лет — поработать над дизайном буфета в готическом стиле для Георга IV, решившего вернуть былое величие Виндзорскому замку, оформить декорации нескольких спектаклей в Королевском театре в Ковент Гардене, открыть собственный мебельный бизнес и, когда дело не выгорело, посидеть немного в долговой тюрьме.
Пламенной любовью к готике наш герой был обязан своему отцу Огюсту, в самом конце XVIII века перебравшемуся из Франции в Англию. Тот часто брал с собой сына в поездки на историческую родину, где Пьюджин-младший, заполняя страницы альбомов бесчисленными набросками средневековых зданий, все больше проникался стоявшими за ними идеями, прежде всего религиозными.
В 22 года, потеряв в течение одного года любимую жену и любящих родителей, Огастес Пьюджин принял католичество. Возможно, это была попытка опереться на что-то близкое, хорошо знакомое и, главное, вечное в ненадежном и непредсказуемом мире, безжалостно отнимающем самое дорогое. С точки же зрения публичной и профессиональной для человека, живущего в стране с многовековыми традициями неприязненного отношения к католикам, это был весьма рискованный поступок.
Впрочем, о таких мелочах нашему герою думать было некогда: он был занят написанием «Контрастов» (Contrasts, A Parallel between the Noble Edifices of the 14th and 15th centuries and Similar buildings of the Present Day, Showing a Decay of Taste) — гимна во славу готического стиля, нестесняющегося в выражениях пасквиля на классическую архитектуру, книги, сделавшей ему имя и ставшей первым архитектурным манифестом.
Для Пьюджина готическая архитектура была не просто эталоном красоты и гармонии; она воплощала в себе высокие христианские идеалы и ценности доиндустриальной эпохи. По сути, «Контрасты» — это программа социальных реформ: бесчеловечность современного города повергала автора в ужас; взамен он предлагал вернуться к «золотому веку» Средневековья, когда привилегированные классы несли ответственность за обездоленных, а последние знали, к кому обращаться за гарантированной помощью.
Особенно убедительно выглядели иллюстрации, благо Пьюджин прошел отличную школу, а его опыта хватило бы как минимум на двоих. На каждой из них было представлено одно типичное для городской застройки здание XV века, а рядом — его современный эквивалент. (Справедливости ради надо отметить, что современные постройки художник намеренно изобразил в невыигрышном ракурсе.) Эффект они вкупе с блестяще написанным текстом произвели ошеломительный.
Мессидж автора был прост: посмотрите, с нашими городами что-то явно не так, а значит — что-то не так и с нами, в изменениях нуждается не только архитектура, но и общество.
Оглушительный успех «Контрастов» помог 24-летнему Огастесу Пьюджину из обычного чертежника, нанятого Чарльзом Барри (состоявшимся зодчим, на счету которого был в том числе и Хайклир Касл — то самое аббатство Даунтон) для работы над эскизами нового Вестминстерского дворца и обеспечившему ему победу в конкурсе, самому стать полноправным архитектором.
Он работал как одержимый, перестраивая Британию в духе добродетельной дореформационной эпохи. К своему 30-летию Пьюджин успел построить 22 церкви, 3 собора, несколько монастырей, школ, вокзалов, загородных особняков. Благодаря взлелеянной им команде преданных ему строителей и мастеровых, которые прекрасно знали, как воплотить в жизнь любые архитектурные фантазии своего патрона, его присутствие на объекте требовало не более одного-двух дней в месяц, что позволяло заниматься сразу несколькими проектами. Вдобавок ко всему он создавал не одну только оболочку, а делал объекты, что называется, под ключ, собственноручно работая над дизайном витражей, мебели, текстиля, обоев, плитки и проч.
Здание британского парламента в Лондоне в послужном списке Огастеса Пьюджина стоит, разумеется, особняком. Он возвращался к работе над ним несколько раз в течение жизни. Его рукой были сделаны около полутора тысяч рисунков внешнего и внутреннего оформления дворца, насчитывающего 1180 помещений, 100 лестниц и три мили коридоров. Пьюджину же мы обязаны исключительного великолепия интерьером зала заседаний Палаты Лордов и всеми орнаментальными деталями, вплоть до дверных ручек, чернильниц и подставок для зонтов. За этот поистине титанический труд Пьюджин получил от Барри всего £400. Сам Барри за работу над Вестминстерским дворцом заработал £20,000.
Однако в отличие от Чарльза Барри наш герой был совершенно равнодушен к таким приземленным вещам, как карьера, почести, богатство, слава. Он жил очень просто и скромно. Одевался, за исключением больших церковных праздников, как простой моряк с тем лишь отличием, что карманы его плаща были набиты альбомами и прочими необходимыми для рисования вещами. Любил напевать отрывки из опер и крестился всякий раз, садясь в поезд. Притчей во языцех стала его спонтанная щедрость: однажды он вернулся домой босиком, так как отдал свои ботинки встреченному по дороге попрошайке. Он спасал потерпевших кораблекрушение моряков и даже построил для них на собственные деньги приют в Рамсгейте. И так никогда и не нанял помощника, отвечая доброхотам: «Да он у меня и недели не протянет».
В 1851 году Огастес Пьюджин не покладая рук трудился над очередным проектом — т.н. Средневековым двором (the Mediaeval Court) для Великой выставки промышленных работ всех народов. Однако вместо триумфа его ожидал очередной удар судьбы: от многолетнего перенапряжения сил у архитектора случился нервный срыв, и его пришлось поместить в Бедлам. Тем временем его Средневековый двор стал объектом всеобщего восхищения, но и только — никаких наград он не удостоился, ибо к достижениям промышленности не относился.
Проведя несколько недель в больнице для душевнобольных, Огастес Пьюджин вернулся домой, в Рамсгейт. Ему оставалось жить всего несколько месяцев и предстояло создать свой последний и главный шедевр.
Здание Вестминстерского дворца украшают три башни. Одна из них — часовая — оказалась крепким орешком: как ни бился Чарльз Барри над чертежами, ничего толкового у него не выходило. Отчаявшись, он обратился за помощью с своему давнему соратнику Пьюджину. В январе 1852 года в краткий миг просветления тот создал знаменитый Биг Бен, ставший легко узнаваемым в любой стране мира символом Лондона и Великобритании. А восемь месяцев спустя Огастеса Пьюджина не стало. Ему было всего 40 лет.
© Анастасия Сахарова
Вестминстерский дворец был достроен только к 1870 году уже под руководством сына умершего десятью годами ранее Барри Эдварда. Вопрос о том, чьей заслуги больше в этом шедевре мировой архитектуры XIX века — официального архитектора или же его талантливого, но лишенного амбиций помощника, — до сих пор остается открытым. Бесспорно одно: без Огастеса Пьюджина, благодаря пламенному энтузиазму которого готический стиль пережил второе рождение, Британия выглядела бы совершенно иначе.
Добавить комментарий