Нетривиальный гид по британской столице

Метка: 18 век Страница 1 из 8

Николас Хоксмур: enfant terrible английской архитектуры

Николас Хоксмур (1661 — 1736) был во многом темной лошадкой для своих современников и оставался ею для потомков вплоть до недавнего времени.

18-летним отроком сын ноттингемширского крестьянина отправился покорять столицу — и покорил самого сэра Кристофера Рена, который взял его к себе личным секретарем-делопроизводителем. Башковитый и влюбленный в архитектуру, Николас, как губка, впитывал секреты профессионального мастерства своего патрона. Пять лет спустя он уже был полноправным помощником Реном в работе над всеми главными проектами последнего, включая военный госпиталь в Челси, собор святого Павла, Гринвичский госпиталь и восстановление поврежденных или уничтоженных пожаром 1666 года церквей лондонского Сити.

Хоксмур также работал с его с Реном общим приятелем Джоном Ванбру, и был любим обоими. Он достраивал спроектированный Ванбру Бленхеймский дворец после того, как архитектор рассорился с женой заказчика, и его же Касл-Ховард (замок Говард) после смерти коллеги.

К началу 18-го столетия Хоксмур был одним из самых квалифицированных архитекторов, когда-либо живших в Британии, при том что, в отличие от многих своих коллег, никогда не бывал за границей, а изрядная часть его познаний была почерпнута из книг. Опыт предшественников он истрактует так, что найдет понимание только в XX веке.

Grand Tour, или Мера всех путешествий

Читатели «Удивительного Лондона» неоднократно встречались на его страницах с упоминаниями Grand Tour – большого путешествия — целой культурной институции, без которой невозможно составить себе полноценное представление о 18-м столетии. Я давно вынашивала планы разобраться в этой теме и, наконец, готова представить на ваш суд плоды своих изысканий.

XVIII век с его общим ростом благосостояния положил начало массовым путешествиям в Англии. Дороги становились лучше, а езда по ним — веселее. Вместе с увеличением числа маршрутов и курсирующих по ним дилижансов росла и сеть постоялых дворов. Вместе с тем Шотландия, Ирландия и Уэльс не пользовались популярностью у массового туриста. Тот в своих предпочтениях ориентировался на элиты и, прежде всего, на государей, ни один из которых за период с 1700 по 1800 год не удосужился почтить своим вниманием даже север Англии.

Но плох тот путешественник, который не стремится повидать мир за пределами своего отечества. Для британского туриста 18-го столетия эталоном заграничной поездки был классический гранд-тур, включавший в себя посещение Парижа и главных городов Италии — Рима, Венеции, Флоренции и Неаполя.

Олбани, или Жилищный кооператив для избранных

Попросите любого риелтора назвать три главных характеристики особо лакомых объектов недвижимости и вы наверняка услышите в ответ: Location, Location, Location (на британском ТВ есть даже передача с таким названием). Жильцам дома, о котором пойдет речь ниже, есть чем гордится: их ближайший сосед — Королевская академия художеств; через дорогу — универсам Fortnum & Mason и не менее легендарный книжный Hatchard’s; до лучших в мире портных на Сэвил-роу, джентльменских клубов Сент-Джеймса и прочих элитарных удовольствий, которыми славится Мейфер, тоже рукой подать. Между тем, тысячи людей ежедневно проходят мимо него, не замечая, и неслучайно: приватность — второй главный козырь этого лондонского адреса для избранных.

Амазон XVIII века

Восемнадцатый век в Британии был временем стремительного распространения грамотности во всех слоях общества. Однако книги по-прежнему оставались роскошью, доступной немногим. Растущий читательский спрос отчасти удовлетворяли библиотеки с платной выдачей книг на дом, но при всех своих достоинствах они не утоляли весьма распространенной среди книголюбов потребности иметь в собственности некоторое количество дорогих сердцу томов.

Это чувство было хорошо знакомо Джеймсу Лакингтону. Будучи одним из одиннадцати отпрысков охочего до вина сапожника, наш герой был вынужден впрячься в трудовую лямку в то время, как его более удачливые сверстники сидели за партой. В 15 лет поступив в учение к товарищу отца по ремеслу, Джеймс Лакингтон, как он позднее утверждал, вдруг осознал ужасную вещь — собственную безграмотность. С (небезвозмездной) помощью младшего сына своего патрона юноша взялся за ее ликвидацию.

Джон Булль: лицо Британской империи

Граффити Конора Харрингтона на Трафальгар-роуд (С) Анастасия Сахарова

Хотите увидеть английский национализм воочию, поезжайте в Гринвич, где на торцевой стене дома 71 по Трафальгар-роуд (SE10 9TS) красуется творение уличного художника ирландского происхождения Конора Харрингтона. Автор оставил его без названия, но здесь и так все предельно ясно — это Джон Булль после Брекзита.

Портрет Джона Арбетнота работы Годфри Неллера

Джон Булль — воплощение английского национального характера — был создан тоже одним человеком и тоже неангличанином (большое и, правда, лучше видится, видимо, на расстояньи). Звали его Джон Арбетнот (1667- 1735). Выучившись на врача в родной Шотландии, сделать карьеру он там не смог и в поисках лучшей доли отправился по хорошо протоптанной соотечественниками дорожке в Лондон, где зарабатывал на хлеб уроками математики, пока удачным стечением обстоятельств — оказавшись в буквальном смысле в нужное время в нужном месте — не оказался личным врачом королевы Анны.

Circulating Libraries, или Библиотеки для народа

Несмотря на значительный рост числа грамотных в Англии в восемнадцатом веке, книги по-прежнему были не по карману среднестатистическому читателю. Так, в 1815 году покупка романа обходилась в 1 гинею или 1/250 годового бюджета семьи среднего класса из четырех человек. При таких ценах библиотека была роскошью, доступной лишь университетам и научным обществам, джентльменским клубам и обладателям солидных капиталов.

Первыми экономический потенциал в сложившейся ситуации разглядели книготорговцы, смекнувшие, что зарабатывать можно не только на продаже, но и на сдаче книг в аренду. Впрочем, это новшество распространялось, как правило, лишь на проверенных покупателей.

Первая библиотека с платной выдачей книг на дом открылась в Эдинбурге в 1725 году. До Лондона новация добралась только семнадцать лет спустя, когда священник-нонконформист Сэмюэл Фанкурт открыл первое такого рода заведение в столице близ Флит-стрит. Он же, как считается, дал название новому социокультурному феномену; во всяком случае, согласно Оксфордскому словарю, в печати словосочетание circulating library впервые появилось в одном из рекламных объявлений преподобного Фанкурта в июне 1742 года.

Джон Флемстид: через тернии — к звездам

Семнадцатое столетие на исходе. Британская империя прирастает колониями; торговые суда на всех парусах снуют между метрополией и ее заморскими владениями, но в силу того, что навигационная наука по-прежнему находится в довольно примитивном состоянии, содержимое их трюмов постоянно рискует либо стать добычей пиратов, либо очутиться на дне морском. В 1714 году тому, кто сумеет решить вопрос определения долготы на море, Парламент пообещает без преувеличения астрономическое вознаграждение в £20,000. (Его в конце концов 62 года спустя получит Джон Гаррисон.) А четырьмя десятилетиями ранее свой вклад в обеспечение безопасности имперского фрахта внес сам Карл II, основав Королевскую обсерваторию в Гринвиче.

Каменный Лондон Элеоноры Коуд

Южную оконечность Вестминстерского моста украшает статуя льва. У него есть брат-близнец, который ныне охраняет стадион Твикенхем. Эту скульптурную пару изваяли в 1837 году для располагавшейся неподалеку пивоварни Lion Brewery. И пивоварня, и местная фабрика, изготовившая каменных львов, давно канули в Лету. Статуи же не отправились на свалку Истории благодаря заступничеству короля Георга VI, самого влиятельного из их многочисленных поклонников. Вестминстерский лев, покрашенный в красный — цвет Британских железных дорог, — до 1966 года украшал собой вокзал Ватерлоо. В перестроенный вокзальный комплекс царь зверей не вписался; так он обрел свое теперешнее место жительства и былой вид. Вот только вид этот обманчив: камень, из которого изваян лев Южного берега, ненастоящий.

Приют безумного короля

Из целой вереницы королевских дворцов, возведенных на берегах Темзы — на протяжении веков главного большака Лондона и окрестностей, — один выбивается своими совсем не царскими размерами и экстерьером.

Дворец Кью

В 1728 году венценосная семья, исчерпав возможности королевской резиденции в Ричмонде, обратила свои взоры на Голландский дом в соседнем Кью. Голландским этот загородный особняк 1631 года постройки прозвали за его внешний вид в духе родной заказчику, купцу Сэмюэлу Фортрею, фламандской архитектуры.

Сначала Георг II поселил здесь трех старших дочерей. Три года спустя его сын принц Фредерик облюбовал соседний Кэпелл-хаус, стараниями архитектора Уильяма Кента перестроенный, оштукатуренный и в связи с этим переименованный в Белый дом (Уайт-хаус). (Забегая вперед, скажем, что в 1802 году он был разрушен, а на его месте по велению Георга III началось возведение нового дворца в готическом стиле. Дальше стен дело, однако, не продвинулось, а сменивший на троне отца Георг IV и вовсе снес не вызывавшее у него никаких симпатий сооружение.)

Уайт-хаус в 1769 году

После безвременной кончины принца его вдова, принцесса Августа, не стала переезжать из Кью, где ее стараниями создавался впоследствии знаменитый на весь мир ботанический сад и росли сыновья Георг и Фредерик. Этот очередной Георг — при восшествии на престол он получит третий порядковый номер — и обеспечит дворцу Кью (он же Голландский дом) место в Истории.

Джон Ванбру: драматург и архитектор

Большинство архитекторов, даже очень талантливых, вынуждены неоднократно доказать свою профпригодность сначала на небольших, а затем средней руки проектах, прежде чем им доверят нечто грандиозное. Как из любого правила, из этого тоже бывают исключения. Когда третьему графу Карлайлу понадобилась загородная резиденция, он предпочел профессионала новичку без специального образования и портфолио. И не прогадал: столетие спустя сам сэр Джон Соун назовет этого выдающегося самоучку Шекспиром в мире архитектуры.

Страница 1 из 8

Работает на WordPress & Автор темы: Anders Norén